Заступница - Адвокат С В Каллистратова

После этого Матицин, Михайлов, Федоров и Беляков пошли в закусочную 2, расположенную на углу Некрасовской улицы и Косого переулка, где выпивали, сидя за одним столом. За этим столом сидели еще две женщины. В той же закусочной за другим столом был и Лукашев.

Михайлов ударил по лицу одну из женщин - Жирнову. Кто-то заступился за Жирнову, после чего в закусочной началась драка. В драке избитым оказался Лукашев.

Через некоторое короткое время (10-15-20 минут) в Косом переулке, куда выходят ворота со двора закусочной, был обнаружен смертельно раненный ножом Матицин, а в пяти шагах от него был задержан Михайлов, одежда которого была сильно испачкана кровью. Нож ни у Михайлова, ни около умирающего Матицина обнаружен не был.

Михайлов, обвиняемый в убийстве Матицина, с первого допроса и до сегодняшнего дня утверждал и утверждает, что он ножа не имел, Матицина, являющегося его другом, не убивал, что он подошел к смертельно раненному кем-то другим Матицину и пытался оказать ему помощь, зажимал рану рукой, хотел поднять раненого, но не удержал и уронил и в это время был задержан.

Я сознательно излагаю перед вами, граждане судьи, обстоятельства дела предельно кратко, указывая лишь те моменты, по которым нет спора между обвинением и защитой.

Вам известно, что приговором от 10/XII-57 г. Михайлов был признан виновным в убийстве Матицина и приговорен к высшей мере наказания - расстрелу.

Этот приговор был отменен Верховным судом РСФСР по жалобе защиты. Новое судебное следствие, проведенное неторопливо и тщательно, еще более укрепило убеждение защиты в том, что предание Михайлова суду по п. "а" ч. I ст. 136 УК РСФСР является тяжелой ошибкой, что Михайлов не совершал убийства, что настоящий убийца Матицина остался неразоблаченным.

Обвинение, предъявленное Михайлову по ч. II ст. 74 УК РСФСР, естественно, волнует меня значительно меньше. Михайлов признал себя виновным в хулиганстве. Его вина в этой части доказана показаниями свидетелей. Что же сказать по этому поводу? Разве только то, что он хулиганил в закусочной не один, а на скамье подсудимых оказался один. Но это не исключает состава преступления в его действиях. Не мое дело, защитника, говорить о привлечении других лиц. Я могу лишь просить не возлагать на Михайлова ответственность за всю сумму беспорядка, учиненного в закусочной несколькими лицами, и судить его лишь в меру его индивидуальной вины за те хулиганские действия, которые он лично совершил.

Не оспаривая виновности Михайлова в хулиганстве и квалификации его действий по ч. II ст. 74 УК РСФСР, я не буду об этом больше говорить в защитительной речи до самого ее завершения, пока не встанет вопрос о том, какую меру наказания, с точки зрения защиты, нужно определить Михайлову по ст. 74 УК РСФСР. Все время, которое я вынуждена отнять у вас для защитительной речи, я посвящу исключительно вопросу обвинения Михайлова по ст. 136 УК РСФСР.

Для того, чтобы карать действительных преступников, для того, чтобы кара правосудия со всей тяжестью обрушилась на человека действительно виновного в совершении тяжкого преступления, - совершенно необходимо строжайшее соблюдение законности при расследовании преступления. Мне представляется, что это положение бесспорно.

Вся сложность настоящего дела заключена в том, что с самого начала, с первых минут расследования по делу убийства Матицина были допущены нарушения закона, и эти нарушения привели к тому, что вопрос о действительном, настоящем виновнике, о настоящем убийце Матицина разрешить трудно, а может быть, и невозможно.

Закон устанавливает, что сложные дела о тяжких преступлениях, в том числе об убийствах, должны расследоваться квалифицированными следователями прокуратуры. В нарушение ст. 108 УПК РСФСР настоящее дело в течение длительного времени расследовалось работниками милиции и было передано в прокуратуру только через 20 дней после убийства. В течение первых 20 дней, когда возможно было собрать все доказательства и улики квалифицированно, с применением научно-технических средств, и раскрыть преступление и установить действительного убийцу, - следствие вели работники милиции, которые по закону не имеют права расследовать дела об убийствах.

Беда была бы невелика и нарушение это можно было бы счесть формальным, если бы следствие было поручено одному опытному, знающему и грамотному работнику милиции, который правильно и объективно расследовал бы и проверил все возможные версии по делу. Однако, если вы, граждане судьи, посмотрите первоначальные материалы дела, то убедитесь, что допросы вели и выполняли другие следственные действия около 10 работников милиции, и среди них есть такие, которых никак нельзя признать сколько-нибудь пригодными для расследования столь серьезного дела по уровню юридической и общей грамотности. В качестве примера я могу сослаться на протокол допроса на листе дела 20, составленный явно малограмотным человеком.