Заступница - Адвокат С В Каллистратова

Уже после смерти Софьи Васильевны Михаил Львович Левин, друг моего покойного мужа Юрия Михайловича Широкова, пересказал мне один разговор с ней о ее детстве. В конце 70-х гг. он зашел к нам на улицу Удальцова, где моя мама часто бывала. Меня дома не было, они втроем пили кофе на кухне, и разговор зашел о страхе. Миша Левин рассказывал о своем аресте в 1944 г., о допросах на Лубянке, о тюрьме, о том, как было страшно и как ему удавалось этот страх преодолевать. Юра говорил об альпинизме, критических ситуациях на восхождениях, чувстве беспомощности, когда рядом погибает друг. А Софья Васильевна рассказала примерно следующее: "Лет двенадцати я в каком-то сборнике историй из жизни выдающихся людей, в разделе "Военные", прочитала про французского маршала Анри Тюренна (XVII в.). Во время боя, когда над головой летели ядра, он, собираясь продвинуться вперед, в самое пекло, уговаривал себя, чтобы прогнать страх, такими словами: "Дрожишь, скелет?! Ты бы еще не так дрожал, если бы знал, куда я тебя сейчас поведу!" Я тогда выписала эту цитату в свою девчоночью тетрадь для афоризмов и с тех пор, когда становится страшно, всегда повторяю себе: "Дрожишь, скелет?!""

Б.Золотухин

Ее имя стало символом честной и бесстрашной адвокатуры

Вся ее жизнь - подвиг во имя торжества закона.

Петр Григоренко. Из обращения к адвокатам мира. 1982 г.

Долгие годы в нашей стране власти насаждали пренебрежительное отношение к профессии адвоката. В полицейском государстве, каким сделал страну Сталин, установленный им порядок требовал своих героев. В герои производились чекисты и сотрудники уголовного розыска - "непримиримые борцы" со шпионами, диверсантами, вредителями и спекулянтами, а в 60-80-е гг. - и с "идеологическими диверсантами" - немногочисленными смельчаками, отважившимися бросить открытый вызов лжи, лицемерию и насилию тоталитарного режима. На страницах газет и журналов слово "адвокат" можно было чаще всего встретить в пренебрежительных словосочетаниях "непрошенный адвокат" или "адвокат империализма". В те годы всерьез обсуждался вопрос, может ли настоящий советский адвокат защищать разоблаченного классового врага. Делалось все, чтобы признать адвокатуру профессией третьего сорта, внушить адвокатам комплекс их социальной неполноценности в социалистическом правосудии. Власти готовы были терпеть адвокатуру в уголовных делах, но в политических процессах ей отводилась чисто декоративная роль. Участие адвоката должно было демонстрировать внешнюю правовую благопристойность, служить процессуальной ширмой явного беззакония. Сегодня нельзя без стыда вспоминать о незавидной участи адвокатов конца 30-х гг. В накаленной атмосфере этих процессов, в обстановке умело разжигаемой ненависти к "врагам народа" талантливые защитники едва отваживались на жалкие слова, на обращенные к судьям покорные просьбы сохранить жизнь их подзащитным, в невиновности которых у них, высоко профессиональных юристов, не могло быть и тени сомнения. Адвокаты понимали, что за иную позицию им пришлось бы заплатить годами ГУЛАГа, а то и жизнью.

Только после ХХ съезда КПСС впервые возникла возможность реальной защиты в политических процессах. Реальной не потому, что в условиях продолжавшегося всесилия КГБ она могла привести к оправданию заведомо невиновного, а потому, что адвокат получил возможность потребовать оправдания, рискуя всего лишь потерей права на профессиональную деятельность, но не свободы или жизни. Но и в эти годы страх, накопившийся за десятилетия, ставший почти генетическим, все еще владел большинством адвокатов. В этих условиях кто-то должен был спасти честь адвокатуры, сделать первый и самый трудный шаг. Одной из первых совершила этот шаг Софья Васильевна Каллистратова.

С.В.Каллистратова вступила в Московскую областную коллегию адвокатов в 1943 г., будучи уже опытным юристом. Но во всем блеске ее дарование раскрылось только в адвокатуре. Человек горячей души, просвещенного ума, прирожденный судебный оратор, защитник не только по профессии, но и по призванию, она скоро стала любимицей коллегии, а затем и непререкаемым авторитетом в вопросах профессиональной чести. Политические процессы 60-70-х гг. принесли ей мировую славу.

Все, кому посчастливилось знать С.В.Каллистратову, слышать ее защитительные речи, оказывались во власти безграничного обаяния ее личности. Ее судебные выступления подкупали глубиной мысли, несокрушимой логикой, ярким темпераментом, богатством и выразительностью языка. Но было еще одно важнейшее качество, выделявшее Софью Васильевну из небольшого круга самых выдающихся защитников, - недосягаемая высота нравственной позиции. Именно то, что она была человеком высочайшей морали, привело ее в правозащитное движение и сделало другом таких людей, как А.Д.Сахаров и П.Г.Григоренко.