Застывшая тень

Левингтон посмотрел своими безгрешными карими глазами в рюмку с вином, потом сказал:

— Погодите одно мгновение. Откуда явился этот сеньор Гингамбабос?

— Говорят, из Южной Америки, сэр.

— А, благодарю вас. Расспрашиваю из любопытства, единственно из любопытства. Мы видели, до чего усадьба запущена. Странные люди бывают на свете!

II

На следующее утро Арндель и Левингтон опять отправились стрелять голенастых птиц, по крайней мере, говорили, что едут охотиться. Однако, они взяли с собой штуцера, заряженные картечью и пулями.

— Лучше никому не будем говорить, куда мы отправляемся, — заметил Арндель, когда их челн двинулся на восток. Через час им встретился рыбак, который видел, что они вели челн на запад, а именно в этом направлении находился остров.

— На этот раз мы подойдем осторожнее, — заметил Арндель.

И они, действительно, стали красться под нависшим берегом, лежа в челне и двигая его винтообразными поворотами одного весла, которое перекинули через корму. Они могли сделать это благодаря приливу; в противном случае, под берегом лежали бы только густые слои ила и грязи. Солнце светило; в его полуденных лучах накалялись даже стволы ружей.

Охотники зарядили эти ружья такими пулями, которые свалили бы и слона. Но они не видели ничего. Вода лежала спокойным маслянистым ковром; черные и золотистые пятна еле дрожали под деревьями; над маленькой лодочной гаванью не виднелось ничего живого, кроме лазоревых стрекоз.

Ничто не прерывало неприятно-глубокой тишины, в которой чувствовалось ожидание чего то страшного. Оба охотника сознавали это и, когда их челн направлялся к маленькой гавани, Левингтон беспокойно зашевелился и заметил:

— У меня на душе тревожно. Мне кажется, будто… Ну, словом, я чувствую, что здесь кто-то мучается!..

— Да, — согласился Арндель. — Чудится, будто «что-то» старается призвать нас, но не может. Никогда не испытывал я ничего подобного. А ты?

Левингтон кивнул головой.

— Пристанем к берегу, — проворчал он. — Вероятно, ощущая под ногами почву, мы станем увереннее.

Они высадились на берег, покрытый порыжевшей травой прошедшего лета. Левингтон взял якорь, чтобы отнести его повыше, и вдруг, что-то пробормотав, точно прирос к земле. Он стоял так долго, что Арндель подошел к нему.

Они оба молча смотрели на очень торную тропинку, которая бежала от окраины воды в густую чащу деревьев.

Это была не обыкновенная, очень определенная тропинка; в ее середине поднималась полоса травы фута в два высоты; по обеим же сторонам почва не была вытоптана ногами животных, но сплошь покрыта ямами, очень глубокими в мягких местах и как бы сделанными несильными ударами кирки или тростью с острым концом.

Главный ужас этой тропинки состоял в крайней ширине травянистой полосы и небольшом расстоянии друг от друга двух рядов странных углублений. Можно было предположить, что эту дорогу сделало огромное существо, одинакового размера в ширину и в длину. Кое-где по обеим сторонам дорожки на деревьях и древесных суках виднелись большие надрезы; казалось, их сжимали волчьими капканами.

— Признаюсь… — медленно прошептал Арндель.

— Знаешь, ведь это же не… — Левингтон развел руками и замолчал.

Эти люди, в силу наблюдений, знали следы чуть ли не всех крупных зверей, но никогда не видали ничего подобного. Перед ними лежало доказательство прогулок какого-то исполина, какого-то допотопного чудовища.

Левингтон повернулся, прошел по странной тропе до берега, наклонился над водой и через несколько мгновений знаком подозвал к себе своего друга. Здесь были не только ямы, но и большие нацарапанные длинные следы неправильной формы, а в том месте, где неведомое существо, очевидно, входило в воду, — гладкая полоса, как бы оставшаяся после спуска лодки в море.

— Нам необходимо разъяснить дело, — заметил Арндель. — Я отправлюсь по этой… дороге вверх. Ты пойдешь?

— Да, — ответил Левингтон.

И они зашагали рядом, держа ружья на прицеле. Тропинка привела их в глубокую прохладную тень вековых деревьев, и скоро они достигли самой чащи; там тропинка окончилась.

Арндель говорит, что даже теперь, через много лет, та картина вспоминается ему в сновидениях, и это немудрено. Я уже сказал, что тропинка прервалась. Два друга остановились. Противная, скользкая, покрытая слизью покатость спускалась к воде, черной там, где на ней не было пены, и местами с зелеными и лиловыми переливами.

Это был пруд, занимавший приблизительно около полуакра, по-видимому, очень глубокий и совершенно неподвижный. Его со всех сторон окружали узловатые изогнутые деревья, мрачные и покрытые мхом; на их стволах, в полусвете чащи, как-то болезненно блестели большие мясистые грибообразные выросты. Высокая чугунная изгородь из заостренных брусьев бежала вокруг воды и, хотя металлические перекладины казались очень толсты, но во многих местах были согнуты, а как раз ниже обоих охотников, под откосом, изгородь, сломанная, обезображенная, исковерканная, лежала на черной сырой земле.