Застывшие слёзы Богов

— Приснится же такое. — Встал, пошатываясь, подошёл к окну, протёр занавеской пыльное стекло.

Из-за разросшихся кустов сирени в палисаднике перед окнами трудно было что-то разглядеть. Да и смеркалось уже. Снова постучали, теперь в ворота. Послышались голоса. Кто-то крикнул:

— Нет здесь никого. Видишь, и в доме темно. Поехали.

Стукнули двери, машина отъехала от дома.

— Странно, кто бы это мог быть? Никто кроме соседей, не знает, что я здесь. Может, Олег? Вряд ли, ему теперь уже не до меня.

Ильин сел за стол, вспомнил сон, устало покачал головой:

— Да, прав дядя Гриша, мерзопакостное дело я затеял.

Выпив остывший чай из термоса, Алексей со злостью резанул ножом по верёвке, удерживавшей крышку лежащего на столе самовара. Та упала на пол с глухим звоном. Ильин оторопел: тетради, блокноты, туго свёрнутые в рулоны листы пожелтевшей бумаги торчали из открывшегося медного чрева.

«… Это же они, … те самые документы, которые более тридцати лет ищут Дубинины! … Стоп. А как же утверждение матери в Оренбурге о том, что все бумаги пропали вместе с дедом в тысяча девятьсот пятьдесят втором году? Она ведь даже поссорилась с дядей, когда тот хотел приехать в Свердловск для их поиска. Скрывала от всех? Или сама не знала, что они где-то спрятаны …?

Точно! До встречи с родственниками, возможно, и не знала! Но после утверждений Дубинина о том, что какие-то из записей Леонарда должны были остаться в их семье, Мария Ильинична, скорее всего, занялась поисками и отыскала их. Тогда понятно, откуда она знала подробности жизни членов семей Дубининых и Ильиных. Что-то услышала от бабушки — Марии Николаевны. А что-то вычитала из дневников Леонарда, найденных, вероятно, после тысяча девятьсот восемьдесят девятого года».

Что же, получается прав Максим. Ну, на то он и историк, чтобы выстраивать логические цепочки последовательности событий. Надо позвонить, порадовать его».

Алексей осторожно вытащил из тесного вороха когда-то солидный блокнот в твёрдом потёртом переплете. Зашелестели выцветшие страницы, исписанные мелким, аккуратным, незнакомым почерком. Вернулся к первой странице:

«Леонард Ильин

1918 год. Оренбург — Самара — Казань — Самара»

Открыл последнюю страницу:

«1919 год.

Золото, полученное Ильиным Леонардом Ивановичем в Казанском отделении Народного банка России 21 августа 1918 года …».

В потемневшей комнате стало душно и неуютно.

Алексей подошёл к окну, открыл форточку и задёрнул пыльные занавески. Вышел во двор: «Быстро день пролетел. … Что же теперь делать?» Озираясь, подошёл к воротам и, оглядев пустую улицу, проверил всё ли надёжно закрыто. Торопливо вернулся в дом и в нетерпении подбежал к столу.

«1919 год.

Золото, полученное Ильиным Леонардом Ивановичем в Казанском отделении Народного банка России 21 августа 1918 года.

Золото семьи Ильиных на сумму 2.580.000,0 (два миллиона пятьсот восемьдесят тысяч) рублей;

Золото семьи Дубининых на сумму 1.400.000,0 (один миллион четыреста тысяч) рублей;

Золото руководства КОМУЧ для финансирования деятельности комитета на сумму 1.100.000,0 (один миллион сто тысяч) рублей.

Золото для А. М. (оплата поставок и эвакуаций) на сумму 1.460.000,0 (один миллион четыреста шестьдесят тысяч) рублей.

Всего 5624,4 кг (пять тысяч шестьсот двадцать четыре килограмма четыреста граммов) золотых монет в 109 ящиках на сумму 6.540.000,0 (шесть миллионов пятьсот сорок тысяч) рублей.

Вес золотых монет в стандартном банковском ящике — 51,6 кг.

Банковский стандарт — 60 (шестьдесят) тысяч золотых рублей в ящике.

В одном ящике 6 (шесть) тысяч монет достоинством по 10 (десять) рублей.

При передаче/ получении присутствовали:

Марьин Петр Александрович — Управляющий Казанским отделением Народного банка РСФСР.