Застывший Бог (СИ)

- Туда, – говорит воин показывая рукой в лес. Тропа. Освещенная факелами. Мальчишки начинают уходить вглубь леса. Я иду за всеми. Воины с потрескивающими факелами стоят у тропы через равные промежутки, освещая нам путь. Лес затягивает нас. Я не знаю сколько мы идем. Но вот, – свет впереди становится ярче. Он полыхает заревом, между темными стволами деревьев. Впереди поляна. Огромная круглая поляна с разведенным костром. Рядом вязанка сухого хвороста и суровый старый воин.

- Стоять! – говорит нам воин, лицо его – резкие грани, на них идет борьба тьмы и живого изменчивого света костра. – Дальше пойдете по одному. Идет тот, кого я называю. Остальные ждут своей очереди.

Воин чуть склоняет голову к плечу, и я думаю, что возможно у него в ухе рация.

- Зула! – Говорит воин, и от противоположной то откуда мы пришли стороне поляны снова вспыхивает цепочка огней, уводящая глубже в лес.

Один из парней двигается с места и уходит от нас.

- Прощай, – говорит ему вслед воин. – пусть Перун сделает смерть милостивой к тебе.

Парень зыбкой тенью уходит от нас вглубь леса.

Мы стоим, молчание нарушает только писк наших щенков. Мой Тямка не пищит, он бесстрашно глядит на все из-за отворота моей куртки. Сердце его колотится часто, но не от страха. Таков ритм биения сердца маленького щенка. А вот мое... стучит чаще обычного.

Не знаю сколько проходит времени.

- Милжен! – Вызывает воин второго парня.

Еще одна зыбкая тень покидает уходит в лес. – Пусть Перун сделает смерть милостивой к тебе... – Нас становится на одного меньше. Ожидание томительно.

- Вукота!

И снова ожидание.

- Радован!

Воин подкладывает свежие сучья в костер. Воины меняют отгорающие факелы.

- Дубрав!

Наша группа тает, будто темный лес съедает её.

- Лютиша!

Вокруг ночь, владение Мары, только свет Перуна отделяет нас от тьмы.

- Житимир!

Мне кажется, что я уже умер. Тени незнакомых людей окружают меня. Только Тямка связывает меня с реальностью стуком своего сердца.

- Невен!

С каждым названным именем исчезает один из нас, будто названное имя стирает человека из мира живых. Нас осталось всего двое. Я и тот самый “Каря”, который предлагал мне идти с моим несуществующим десятком.

- Крислав!

Парень оглядывается не меня. В лице его... глазах его... Мы оба знаем что там, и ни один из нас никогда не признается в этом вслух; – он зеркало моих чувств. Это можно назвать волнением, только чтоб не сказать “страх”. Я не знаю почему, но киваю ему. И он помедлив секунду, кивает мне. Тень улыбки скользит на его лице, и он уходит по факельной дороге.

Я остаюсь один. Нет, вдвоем с Тямкой. Его жизнь греет и меня.

- Михаил. – Произносит воин.

Что ж, пора и мне...

- Пусть Перун сделает смерть милостивой к тебе. – Произносит мне в спину воин.

И я делаю первый шаг по тропе.

Я иду по тропе. Путь мне освещают факелы воинов. Глаза их следят за мной. Стражи тропы света в мире тьмы. Я приободряюсь. Я – варяг, плоть от плоти, дух от духа. Дед готовил меня. Я пройду испытание, и займу свое законное место. Я иду. Я слышу впереди странный шум, ритмичный, резкий, иногда мелодичный, завораживающий ритмом. Он знаком мне чем-то, но странен звучанием.

И снова свет становится ярче. Снова свет, который становится все светлее, когда с моего пути отступают черные стволы и листва ночных деревьев. Огромная поляна, больше первой. Костер, огромный костер, а за ним... Отец-Перун. Темный, черный. Только блестят тяжелым золотом усы, только играет изменчивый свет костра в его синих глазах. Этот кумир гораздо больше дедовского. Он выше меня... я не знаю насколько. Он стоит на основании в виде восьмилепесткового цветка-камня, и смотрит на меня.

Я с трудом отвожу взгляд и охватываю основную поляну. Воины с факелами стоят круговой стеной, замыкая огненную поляну от тьмы. Еще один круг воинов движется на поляне. Они... танцуют. Мощные силуэты двигаются по кругу. Лица их под шлемами бесстрастны, глаза широко открыты, будто в трансе. Они танцуют, странный, ритмичный танец, в нем есть своеобразная тяжеловесная грация, – воины тяжелы в своих разгрузках и бронежилетах. Они делают небольшие шаги, застывают на мгновение, и снова делают движение, – неумолимо, одновременно, синхронно. И это они издают те самые звуки, тот самый странный ритм, который я слышал еще на подходе, и который наполняет здесь весь воздух. Шаг – и они одновременно стукают пальцами по пластику прикладов своих автоматов. Шаг – и они хлопают ладонью в грудь своей брони. Шаг – и они после короткой остановки одновременно отводят назад и отпускают затворы. Куреты – мелькает у меня странная мысль, но она мимолетна... Мои глаза впитывают дальше.

Во внутреннем круге танцующих воинов, но в стороне от кумира, почти на грани света и тени от костров стоит группа из нескольких человек. Я смотрю на них и несмотря на полутьму узнаю дедова друга Бесстужа. А всего их... шестеро!

Варяжье Главенство.