Застывший Бог (СИ)

- Молодые воины. Сегодня вы не словом, но делом доказали свою преданность нашей вере, нашей крови, нашей правде. С сегодняшнего дня у любого из нас, и у вас самих, нет никаких сомнений на ваш счет. Вы все – с сегодняшнего дня – наши братья. Так же как вы пожертвовали сегодня собой для всех нас, – все мы готовы жертвовать собой за каждого в вашем строю. Неважно какой путь вы изберете на третьей тропе, – вы теперь члены нашего братства. Пусть вы пока еще не получили всех прав взрослых воинов, – я верю, в свой срок вы их получите. Потому что дух ваш силен, потому что вера ваша крепка. – Жрец ударил своим копьем-посохом в пол.

- Перун!

- Пе-е-е-р-у-н! – Бешено завопили в ответ в зале. – Перуну Слава! Слава!

Жрец снова ударил копьем об пол, поднял руку призвав к тишине.

- Еще одно, – сказал он. – Сегодня у одного из вас не хватило духу доказать свою преданность братству делом. – Он поднял руку и показал на меня, – и меня опять пригвоздило к месту взглядами. Один из вас не смог сделать того, что сделали вы. И все же... Мы провели его со первой на вторую тропу.

Толпа мальчишек недоуменно загомонила, послышались вскрики.

- Молчание! – Снова ударил древком в пол старик-жрец, и стоящие перед ним утихли. – Обстоятельства этого дела темны. Там, на поляне с этим парнем произошло нечто, не вполне подвластное пока нашему уму. Я говорю странно для вас, но объяснения будут сейчас лишними. Ваши воспитатели были там, и они потом расскажут, чему стали свидетелями. Вы не усомнитесь в их словах... Итак, мы – высшеее варяжье главенство шести, провели этого мальчишку на вторую тропу, – потому что... есть воля выше главенства, с которой мы не решились спорить. И эта воля проявила себя странным и таинственным образом. Отныне, по варяжьй правде-закону, – этот мальчишка тоже наш брат, со всеми вытекающими последствиями. Формально он имеет все те же права, что и вы. Однако... Он не принес ту жертву, которую все мы принесли Перуну и нашему Братству. Мы все будем помнить об этом.

Мальчишки снова смотрели на меня. И было видно, – да, – они будут помнить. Есть закон, и есть отношение. Для них я был... вором, который взял то что ему не принадлежит.

Я вдруг нашел деда, – он стоял в углу зала, – видимо я не заметил его из-за пелены тяжелых взглядов других. Он стоял и смотрел на меня спокойно, а потом чуть заметно кивнул мне.

Это была рука друга, протянутая мне и оттого стало чуть легче.

Тямка тихонько тявкнул.

Шелестят шины. Летит нам в свете фар навстречу разметка разбитой старой дороги, и остается позади. Занимается рассвет, золотя верхушки деревьев. Я на заднем сиденье. Оттуда я вижу вижу только затылок деда, да перехватываю иногда его внимательный взгляд в зеркале. Мы едем молча.

- Дед... – наконец нарушая я тягостное молчание – я все испортил.

Он некоторое время молчит.

- Знаешь, есть такие поступки, о которых трудно сразу сказать – хороши они или плохи. Это выясняется потом, с течением времени, в зависимости от результата к которым они приведут. В молодости я бы сказал тебе – да, ты оказался слаб. А сейчас...

- Дед! – Я сам не знаю что хочу ему сказать, но только бы он не молчал.

- А сейчас... – негромко повторяет дед, не поворачивая ко мне головы – Ты ведь понял в чем был смысл испытания? Знаешь, как готовят мальчишек? Их ведь не наобум посылают к алтарю. Сперва направляют тех, кто не слишком-то привязался к своим щенкам, и тех на кого воспитатель имеет наибольшее влияние. Главное, чтобы первые сделали что им велят, и процесс пошел. Следующим кто подходит к костру отказаться уже сложнее, – впередиидущие друзья уже принесли жертву. И те кто принес, – стоят у костра, и смотрят на того кто идет к алтарю. Коллектив. Это тебя мальчишек не стали заставлять ждать, потому что ты для них был чужаком, а они приносили жертву перед глазами товарищей.

Воспитатель спрашивает пришедшего, – неужто он слабее друзей? Отказаться сложнее, а согласится проще. Ответственность размывается. И на алтарь льется очередная кровь. Можно сказать, что мальчишки сегодня перешагнули через себя, обрели силу. А можно сказать, по-иному – что они подобно стаду пошли за своим пастухом.

Этих мальчишек, как и всех нас до них, накрепко спаяло то что они сделали. Убить беззащитное животное – невелика доблесть. Но хочешь я открою тебе секрет? Абсолютно не важно каким событием сплачивать людей. Это может быть и подвиг, и мерзость, – неважно. Важна только сила эмоционального переживания. Общего переживания, понимаешь? И когда люди прошли это общее, – они уже никогда не признаются, что совершили что-то низкое. Потому что признать это, значит вывернуть себе душу. Повязанные общим делом, – неважно каким, – люди переплавят свой стыд в гордость. Они будут хвалить друг друга, превозносить друг друга, уважать друг друга. Они вырастят на общем эмоциональном рубце свою дружбу. Настоящую дружбу, без дураков. И – да, – они будут готовы умереть друг за друга, – а это ли не братство?

- И у тебя был свой щенок, дед?