Засуха

– Люк был моим другом. Элли была моим другом. – Собственный голос звенел у Фалька в ушах. – Они оба были близкими мне людьми. Так что отвали.

Дикон вскочил со стула; ножки проскрежетали по полу.

– Ты мне не смей тут болтать, будто был близок с Элли! Мне она была родная кровь! – Он орал, обвиняюще тыкая в Фалька трясущимся пальцем. Уголком глаза Фальк заметил, что Рако и бармен обменялись взглядами.

– Говоришь, вы со своим парнем не имеете к этому отношения, – кричал Дикон. – А как же записка, ты, лживый ублюдок?

Сказано это было с торжеством, будто на стол был выложен решающий козырь. Фальку казалось, будто из него выпустили весь воздух. Внезапно накатила усталость. Дикон кривил рот. Его племенник гоготал рядом с ним. Он явно почуял кровь.

– Что, на этот раз ответить нечего, да? – сказал Доу.

Фальк еле удержался, чтобы не покачать головой. Та чертова записка.

Копы провели два часа, разбирая на части комнату Элли. Толстые пальцы неуклюже шарили в ящиках с нижним бельем и в шкатулках с украшениями. Записку едва не пропустили. Едва. Это был листок, выдранный из самой обычной школьной тетради и сложенный пополам. Лежал в заднем кармане джинсов. На листке аккуратным почерком Элли была выведена дата, день, когда она исчезла. Под датой стояло единственное слово: «Фальк».

– Давай, объясни это. Если можешь, – сказал Дикон. В баре стало очень тихо. Фальк ничего не ответил. Сказать ему было нечего. И Дикон об этом знал. Бармен с силой стукнул стаканом по стойке.

– Достаточно. – Он жестко глянул на Фалька, взвешивая решение. Рако, который держал в ладони полицейский значок так, чтобы он был виден, поднял брови и едва заметно покачал головой.

– Ты и твой дядя – уходите. И еще два дня не возвращайтесь, спасибо. Все остальные – покупайте выпивку или убирайтесь.