Засуха

В доме у Хэдлеров всегда было тепло и уютно, и никто не сидел без дела. Здесь кормили вкусной и здоровой едой и давали четкие инструкции насчет уроков, и когда ложиться спать, и не пора ли уже им выключить этот чертов телевизор и отправиться погулять. Ферма Хэдлеров всегда была раем – до того дня, когда она стала местом преступления настолько кошмарного, что оно не укладывалось в голове.

Фальк неподвижно лежал на кровати. Пятнадцать минут уже прошло. Сейчас он мог бы быть уже в дороге. Вместо этого он все еще был здесь.

Он вздохнул и повернулся на бок; пальцы нерешительно зависли над кнопками телефона: он раздумывал, кого ему нужно известить. Он представил себе свою квартиру на Сент-Килде, темную, с запертой накрепко дверью. Места достаточно для двоих, но последние три года он жил там один. Никто больше его там не ждет. С еще влажными после душа волосами, с дышащей на кухонной стойке бутылочкой красного, под хорошую музыку. Никто не побежит к телефону, чтобы узнать: он задержится еще на несколько дней. Никому не интересно, зачем.

По большей части его это устраивало. Но в эту минуту, лежа в номере над пабом в Кайверре, он хотел одного: чтобы его дом больше напоминал жилище Барб и Джерри Хэдлеров, а не тот, что был у его отца.

В понедельник ему нужно было на работу, но там знали, что он уехал на похороны. На чьи именно, он не уточнил. Он знал, что может остаться. Спокойно взять несколько дней. Ради Барб, ради Элли. Да и ради Люка. Еще с дела Пеберли он накопил столько часов переработок – да и хорошей репутации, – что в жизни не использовать. Нынешнее расследование, которое он вел, было, мягко говоря, вялотекущим.

Пока Фальк так и сяк поворачивал эти мысли в мозгу, прошло еще пятнадцать минут. Наконец он взял телефон и оставил многострадальной секретарше отдела сообщение, что берет недельный отпуск по личной надобности. Начиная с этого момента.

Трудно сказать, кого из них это больше удивило.

Глава девятая

Джейми Салливан уже четыре часа был по уши в работе, когда Фальк и Рако нашли его в полях. Он стоял на коленях, руки по локоть в сухой пыли, и проверял почву с дотошностью ученого.

– Предлагаю пойти в дом, – сказал он, когда Рако сообщил ему, что у них есть вопросы насчет Люка. – Мне в любом случае надо бы проверить, как там Ба.

Пока они шли к приземистому строению из кирпича, Фальк разглядывал Салливана. Под тридцать, волосы цвета соломы уже начали редеть на макушке. Ноги и торс у него были жилистые, но руки мощные, отчего фигурой он напоминал перевернутый треугольник.

Они зашли в дом, и Салливан провел их сквозь заставленные всяким хламом прихожую и коридор. Фальк снял шляпу и теперь старался не подавать виду, насколько он поражен окружающей обстановкой. Следовавший за ним Рако тихонько выругался, налетев на табурет, затаившийся в засаде около входной двери. В коридоре царил хаос. Абсолютно все поверхности были заставлены разными фигурками, памятными вещицами и прочими пылесборниками. Где-то в глубине дома орал телевизор.

– Это все Ба, – ответил Салливан на не высказанный ими обоими вопрос. – Она их любит, и они помогают ей держаться… – он помедлил, подыскивая слова, – в реальности.

Он привел их на кухню, где у раковины стояла похожая на птичку женщина. В трясущихся, перевитых синими венами руках она держала наполненный чайник. Ей это явно было почти не под силу.

– Все в порядке, Ба? Хочешь чайку? Давай-ка я. – Салливан поспешно забрал у нее чайник.

Кухня была чистенькой, но очень захламленной, а над плитой стену украшало огромное горелое пятно. Краска пошла пузырями и местами облупилась, как уродливая серая рана. Миссис Салливан поглядела на них троих, потом обратно на дверь.

– А когда твой папа домой придет?

– Он не придет, Ба, – сказал Салливан. – Он умер, помнишь? Уже три года как.

– Да. Я знаю. – Трудно было сказать, удивила ее эта новость или нет. Салливан поглядел на Фалька и кивнул на дверь.

– Можете ее отвести? Я сейчас.

Старая женщина оперлась на руку Фалька, и, казалось, он мог почувствовать каждую косточку в ее сухонькой ручке.

После залитой солнцем кухни гостиная вызывала легкую клаустрофобию; на каждой поверхности полупустые чашки сражались за драгоценные квадратные сантиметры с пустоглазыми фарфоровыми фигурками. Фальк подвел старушку к вытертому креслу, стоявшему у окна.

Миссис Салливан с трудом опустилась в кресло и нетерпеливо вздохнула.

– Вы, полицейские, пришли из-за Люка Хэдлера, верно? А вот это трогать не нужно! – прикрикнула она на Рако, который было собрался снять со стула стопку помятых газет. Гласные она выводила тягуче, с легким ирландским акцентом. – И не надо на меня так смотреть. Я пока еще не полностью выжила из ума. Этот мальчик, Люк, был здесь, у нас, а потом уехал и прикончил свою семью, верно? Зачем еще вам сюда приходить? Если только наш Джейми чего-нибудь не натворил.

Смех у нее был скрипучий, как ржавые ворота.

– Да насколько мы знаем, ничего, – сказал Фальк, обменявшись взглядами с Рако. – Вы хорошо знали Люка?