Засунь себе в задницу! (сборник)

Зря ты так подчеркиваешь «помешательство» Валери. Конечно, стрелять в Уорхола было «безумием». Но при таком гнете мы, женщины, так или иначе сходим с ума. По-моему, страсть к шопингу и пластическая хирургия — тоже формы безумия.

Голос Валери вопиет в пустыне о бунте: она не приемлет никаких встречных аргументов, не допускает никаких лазеек или хитроумных уверток, которые могли бы опровергнуть ее аргумент. Она — ТИПИЧНАЯ ЖЕНЩИНА в каком-то фундаментальном смысле. Она — одновременно и моя мать, и другие сломленные, уничтоженные женщины, великомученица, берущая на себя страдания женщин всего мира. В этом она не так уж сильно отличается от Че. Внимательно прочитай ее манифест. Она хочет увидеть не сотворение нового мужчины, но сотворение нового человека, причем немедленно.

Хорошенько изучив Валери, ты начнешь на каждом шагу замечать то, что столетиями угнетало женщин, и это касается почти всех мужских поступков и установок. Господство мужчин общепризнано и общепринято, поэтому даже более мягкие его формы кажутся освобождением, хотя и не освобождают. Встречая на улице гетеросексуальные пары, я вижу хозяина и рабыню.

Да, я согласна, что мужчины изменятся, но только под мощным, объединенным, неустанным давлением и после фундаментального изменения всей структуры общества. Ну а пока что мужчины остаются врагами женщин, и с ними следует обходиться, как с врагами, если только они не докажут обратное. Мужчины могут и должны измениться!

6 августа 1968 года: Я только что вернулась из Нью-Йорка, где провела пару дней и познакомилась с Национальной организацией женщин. Она существует уже несколько лет — что-то вроде правозащитной организации. Действующий президент — Ти-Грейс Эткинсон. Это было важно — vale la pena[2], — поскольку я познакомилась с Валери. Ти-Грейс удалось включить меня в список посетителей Женского следственного изолятора, где содержится Валери до слушания дела.

Нам разрешили поговорить только по телефону, и я видела ее сквозь поцарапанное грязное окошко. У меня было странное чувство, будто я смотрюсь в зеркало. Я четко различала лишь ее пронзительные черные глаза — такие же, как у меня. Фло Кеннеди, адвокат из НОЖ, пожилая чернокожая женщина, ветеран правозащитного движения, пытается вызволить Валери. Теперь Фло и Ти-Грейс — мои новые герои.

Как странно было просидеть весь день в битком набитой однушке Фло, разрабатывая стратегии освобождения Валери, пока по телевизору, включенному на полную громкость, показывали прямой репортаж о Съезде Демократической партии и антивоенных демонстрациях в Чикаго. Странно, потому что мне ни на секунду не пришло в голову, что события в Чикаго могут быть важнее эмансипации женщин.

30 августа 1968 года: Мы с Даной только что вернулись от Валери Соланас. Ее перевели в больницу для невменяемых преступников штата Нью-Йорк в Маттеване на Гудзоне — это все, что удалось сделать Фло Кеннеди. Нам удалось провести с Валери три часа, пройдя перед этим долгую пытку с обыском и снятием отпечатков пальцев.

Какой светлый ум у Валери! Могу поручиться, что она не склонна к насилию и не мужененавистница. Да, она очень рассержена, и она — Человеконенавистница. Я почувствовала, что передо мной весьма специфическая личность. Интеллект Валери буквально заполнял собой пространство — он лучился и вибрировал. У нее нет сочувствия к врагам — людям, но она вовсе не считает всех мужчин врагами. Она четко определила врага — управляющие, как она выражается, «кучи говна».

Но такое описание не исчерпывает всей личности. Мне она больше напоминает Рембо, нежели Че, и вряд ли она когда-нибудь станет революционеркой в политическом, левом смысле слова. Быть может, такие разрушительницы не способны преобразовать свою энергию — они могут лишь вдохновлять других. Не знаю. Но она скорее умрет или навсегда останется в дурдоме, чем уступит хотя бы пядь своей внутренней свободы. Она свободный человек. Именно это неодолимое чувство я испытывала в ее присутствии.

Перед нашей группой встала важная задача — раздобыть для Валери экземпляр ее пьесы «Засунь себе в задницу!» Похоже, после стрельбы в Уорхола она жалеет лишь о том, что не забрала обратно свою пьесу. Единственный экземпляр хранился у него два года, и Уорхол не отдавал его Валери, а потом либо потерял, либо украл.

Мне так понравилось, как она исполняла ее от лица разных персонажей. Наверное, она могла бы восстановить всю пьесу по памяти, но для нее важен сам документ — ее собственная машинописная копия. Она сказала, что «Засунь себе в задницу!» — лишь одно из названий пьесы, и упомянула другие: «От колыбели и до лодки», «Большой отстой», «Из грязи в князи». Мое любимое — «От колыбели и до лодки». В его основе лежит старое изречение о том, что рука, качающая колыбель, правит миром, а персонаж Валери говорит: «Пока рука качает колыбель, она не может раскачивать лодку», поэтому — «от колыбели и до лодки». Еще в пьесе есть фраза о том, что буква S в символе доллара означает «секс». И это правда во всех отношениях.

* * *