Засыпайка в рыбацкой деревне

Их тропинка пересеклась с прямом, переливающейся на солнце лесной просекой. И там, из-за невысокой елки показалась косуля! Козочка остановилась, повела ушами и медленно перешла просеку.

Тупс пронзительно заскулил, и Мати в последний момент удержал щенка за шиворот, не то бы он бросился ей вслед.

Косуля вздрогнула и словно взлетела — в длинном прыжке она скрылась за деревьями.

Теперь из-за елки появилась вторая косуля. Двумя прыжками она пересекла просеку и исчезла. А за ней и третья! Косули прыгали так красиво и легко, что дети от восхищения лишились дара речи. Им казалось, что это не животные, это одни прыжки, только промельк в воздухе.

Молча двинулись дальше.

— До чего люди глупые! — вдруг возмутился Мати. — Чертят что-то на деревьях!

Он остановился возле елки, на стволе котором были проведены две широкие полосы — желтая и белая.

— На стенах, на скамейках и на деревьях рисовать нельзя, это некрасиво! — продолжал Мати.

— Это специальные знаки, чтобы люди знали, какой дорогой идти, чтобы увидеть самые интересные места. Так сказал дядя Яак, — объяснила Майли.

— Что ж тут интересного? — недоверчиво сказал Мати. — Вокруг одни сосны да камни.

— Будто шел по лесу великан и камни разбрасывал, — добавила мама.

— Так это и было, — сказал папа. — А знаете, кто был этот великан?

— Великанов не бывает, — уверенно заявил Мати.

— Это как сказать, — возразил папа. — Великаном, который в древности принес сюда камни с севера, был ледник. Потом климат потеплел, лед растаял, а камни остались. И так как они с самого севера привалились в этот лес, их называют валунами. Это вот место и есть знаменитый Кясмуский валунный заповедник.

— Слон! — вдруг сказал Мати. — Посмотрите! Это слон!

Лес поредел. Во мху, как неизвестные животные, разлеглись большие серые камни. И среди них — громадина, похожая на слона.

— Это валун Матса, — объявила Майли.

— Почему Матса? — спросил Мати.

— Так сказал дядя Яак. Он лесник, он знает.

— Но ведь это слон! — возразил Мати и радостно обежал валун кругом. — Смотрите, вот голова, вот хобот. И перед хоботом растет черника. Это слон — любитель черники.

И в самом деле, если посмотреть со стороны, то отчетливо виделся слон: он опустился на колени и свесил до земли длинные уши. Слон будто задремал, вспоминая что-то, известное только ему. Наверное, слон был очень старый, потому что его серая, с розовыми прожилками спина поросла мхом. Темными пятнами падали на камень тени сосновых верхушек. И когда ветер раскачивал кроны деревьев, тени перебегали туда и обратно, как будто слон встряхивал свою толстую кожу, чтобы отогнать надоедливых комаров и оводов.

— Ну и пусть, камень Матса, решил Мати, а для нас он будет слоновый камень, верно?

— Ладно, — согласилась Майли.

— Смотрите, здесь тоже обозначена дорожка, — мама показывала на толстый ствол. — Но уже другого цвета.

— Это знаки большого круга, — объяснила Майли. — Этот маршрут длиннее и проходит через торфяное болото.

— Болота нужно осушать, тогда полей станет больше, и наша страна станет богаче! — это в разговор вступил Мати. Он как раз недавно посмотрел по телевизору передачу про осушение болот. Но на этот раз он промахнулся.

— Если осушить все болота и торфяники, наша страна станет не богаче, а намного беднее, — очень серьезно сказала мама. — На болотах живет много редких растений, растут морошка, клюква. Там останавливаются лебеди и гнездятся другие водоплавающие птицы. Если осушить болота, эти растения и птицы останутся бездомными. Растения погибнут, а птицы никогда больше к нам не прилетят.

— А вдруг их все-таки будут осушать? — заволновался Мати.

— Тут точно не будут, — успокоил его папа, — потому что здесь Национальный парк Лахемаа.

— Что такое Лахемаа? — спросил Мати.

— Лахемаа — это огромная территория с морскими берегами и полуостровами, деревнями, лесами и торфяными болотами, — объяснил папа. — Здесь разнообразная и интересная природа. И для того, чтобы ее защищать и сохранять в неприкосновенности, создали Национальный парк.

— Понимаете, — добавила мама, — Лахемаа — это мой парк, и твой, Мати, и твой, Майли, и папин тоже. Лахемаа — наш общий парк, наше общее богатство.

Это уже было сложновато, и Мати решил основательно обсудить все потом вместе с Засыпайкой.

— А теперь пора расходиться в разные стороны, — решила мама, — здесь уже могут быть грибы.

Так они и сделали. Некоторое время шли порознь, уставившись в мох. Не было слышно ни звука. Только шумели сосны, напоминая морской прибой.

— Белый! Еще белый! — воскликнул Мати. — Смотрите, я опять нашел белый!

Гриб рос у песчаной тропинки и походил на картофелину.

Мати очистил его толстую ножку от песка и осторожно, как бы священнодействуя, срезал гриб.

Подоспели папа с мамой.

— У меня уже три боровика! — гордо возвестил Мати и выложил свои грибы рядком на серый мох: три упитанных боровика, два розовых подосиновика и несколько желтых лисичек.

— Тебе сегодня везет на грибы! — сказал папа.

— Майли, иди посмотри на мои боровики, — позвал Мати.

Майли, глядя вниз, брела чуть поодаль, под молодыми березками.