Затаив дыхание

— Ты про что?

— Про крикетный матч.

— А, крикет мне до фонаря. Я на регби помешан.

— Ну, ты даешь!..

К ним подошла элегантная женщина лет шестидесяти с очень коротко стриженными волосами; от нее чуть заметно тянуло туалетным освежителем воздуха.

— Это моя мама, ее зовут Джералдин. Мамуля, познакомься, это Милли и Джек. Джек Миддлтон.

Близнецов он проигнорировал.

Мамуля?

Джералдин сосредоточенно нахмурилась и глянула на Джека как бы свысока, хотя была ниже его ростом:

— Мы с вами знакомы?

— Ты, наверно, слышала его музыку.

— Так вы тоже композитор?

— Только в удачные дни, — улыбнулся Джек, чувствуя, что земля уходит из-под ног.

— У меня, признаюсь, отвратительная память, я совершенно не запоминаю имен. Вы знаете Томаса Адеса[75]? Я считаю Тома блестящим музыкантом, — вполне предсказуемо заключила она и следом спросила, каких композиторов напоминает его музыка.

— Одного меня, — ответил Джек.

— Оставьте! Любые произведения кого-нибудь да напоминают, только у каждого композитора — свои особенности, вот их-то мы и называем индивидуальностью, — щурясь, возразила она.

Кто-то говорил, что мать Эндрю, овдовевшая еще в молодости, преподает в колледже культурологию или что-то в этом роде, припомнил Джек.

— Арво Пярта, вот кого, — выпалил Эндрю Бик; Джек пришел в бешенство.

Мать Эндрю неприязненно поморщилась и отвернулась. Типичный университетский кадр.

— Эндрю, солнышко, сходи, пожалуйста, за чаем. Сейчас там очередь поменьше.

Она достала из сумки пластмассовую коробку, там были аккуратно уложены три куска домашнего пирога с фруктами. Когда Эндрю вернулся с чаем, она разве что не бросилась утирать ему нос, но сын, по-видимому, ничего не замечал. Потому и стал одним из лучших английских виолончелистов. Абигейл рассказывала Милли о программе строительства домов для престарелых в Берлине — они принципиально иные, в них предусмотрено использование новых источников энергии, не вредящих окружающей среде. Потом они с Эндрю стали расспрашивать близнецов про школу, и разговор неизбежно перешел на начальное и среднее образование. Оказывается, у Эндрю есть маленькая дочка от прежней подружки, о чем Джек даже не подозревал.

— Она уже прошла собеседование, — сообщил Эндрю. — В шесть-то лет! Впрочем, такой опыт в жизни пригодится. За одну школьную форму придется выложить целую кучу денег.

— Когда дело доходит до образования, родители должны уметь работать локтями, — добавила его мать.

— Образование начинается дома, — продолжал Эндрю. — Детки могут горы своротить, надо только держать их в узде.

— Каково управляться с близнецами? — спросила Джека мать Эндрю. — Вдвое больше забот?

Джек глянул на Милли. Бледная и подавленная, она старательно улыбалась.

— Вообще-то, они не наши, — полушутливо объяснил Джек. — Это племянники жены.

— Вот как! А своих у вас нет?

— Нет, — ответила Милли. — Своего мы потеряли на восьмом месяце.

— Кошмар какой! — воскликнула мать Эндрю, лицо ее горестно, но не очень искренно сморщилось.

Абигейл сочувственно охнула.

— Чего мы только с тех пор не перепробовали, — начала Милли; она села на своего конька, теперь ее не свернешь. — Шли буквально на все, результат — ноль. Ужас.

Вот теперь стало видно, что мать Эндрю искренне потрясена ее рассказом; уже приятно.

— А если усыновить ребенка? — спросил Эндрю, скрывая смущение за деланно безразличным тоном.

— Может быть, и решимся, — не поднимая глаз, ответила Милли. — Но мы еще не окончательно сдались. К химическим препаратам я отношусь плохо. При экстракорпоральном оплодотворении тебя до полного одурения накачивают лекарствами. Кроме того, не исключено, что мой организм не способен произвести на свет тройню. Это же совершенно неестественно.

Мать Эндрю слушала ее хмуро и сосредоточенно.

— И все-таки, если лекарства помогают…

— Автомобили тоже помогают, но поглядите, что они творят!

Милл рассердилась и потому высказывалась без обиняков. Джек испытывал гордость за нее, хотя понимал, что такое прямодушие отнюдь не укрепляет ее профессиональную репутацию. Повисло неловкое молчание, слышалось лишь, как Эндрю дожевывает пирог. Его мать делала вид, что внимательно разглядывает публику. Абигейл уткнулась в большую черную программу спектакля. Над их головами по-кошачьи закричала чайка — так же верещали ее сородичи и пять столетий назад. К счастью, прозвенел звонок. Пожилые американцы окликали друг друга, точно стайка удодов.