Затаившаяся змея

— О, только и всего-то. И как я, по-вашему, найду капитана лучников?

— Спросишь.

— Чтоб меня схватили?

— Тебя же никто не знает, ты забыл? Они меня ищут.

Джек потянул себя за пояс и выпрямился.

— А ведь верно. Все поменялось, да? В кои-то веки гоняются не за мной.

— Да. Такого в твоей жизни, полагаю, еще не было.

Они дошли до ворот, и оба умолкли. Со времени последнего визита сюда Криспина — менее суток назад — стражу удвоили.

Криспин приблизился к воротам с опущенной головой, благословил подошедшего к нему солдата.

— Брат мой, — нараспев начал Криспин, — господин аббат Вестминстерский направил нас во дворец, дабы оказать помощь по мере наших сил.

Стражник окинул их взглядом и без дальнейших вопросов позволил войти.

Слишком уж легко получилось. Криспин оглянулся, но стражник остался на месте. Дворец казался пугающе тихим — ни обычного шума веселья и разговоров, ни грубого хохота и пьяного бахвальства. Такое впечатление, что все расползлись по своим углам в ожидании надвигающейся бури.

— А здесь тихо, — заметил Джек.

— Да, и я о том же подумал. Давай-ка займись своим делом, Джек.

— Где мы снова встретимся? «На небесах?»

— Когда все закончится, то аббатство будет, по-моему, самым безопасным местом. Ну, ступай.

Джек неуверенно кивнул, и Криспин остановил мальчика, тронув за руку.

— Удачи, Джек.

— Да благословит вас Господь, сэр.

Криспин смотрел, как Джек в монашеском одеянии легким шагом идет по проходу и исчезает за углом.

— Итак, будь я французский курьер, который вернул утерянную вещь, куда бы я пошел?

Криспин улыбнулся. К французскому послу, естественно.

Он окинул взглядом проход. Высокопоставленных иностранцев размещали в домах, стоявших вдоль Темзы. Во всяком случае, так было во времена Криспина. Он опустил пониже капюшон, затеняя лицо, и пошел по проходу.

Криспин обернулся, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, свернул за угол и едва не врезался в целую компанию. Они говорили по-французски, обозвали его вполголоса ослом, а вслух извинились. Криспин поднял глаза и увидел двух французов-курьеров — Лорана и Готье, а с ними другого мужчину, постарше, в длинном гауне [23], с длинной седой бородой. Французский посол. Он хлопотал над сумкой, висевшей у Лорана на плече.

Рядом стояли два стражника, невозмутимые лица которых почти скрывались под шлемами с койфами [24].

Мужчина, которого Криспин принял за французского посла, повернулся к Криспину и сказал по-французски:

— Приносим наши извинения, брат. Но кажется, эта встреча — благоприятный для нас поворот колеса фортуны. Нам нужно, чтобы вы благословили одно счастливое событие.

— Конечно, — ответил Криспин, изменив голос.

Однако, не позволив Криспину «благословить» их и пробормотать что-нибудь по-латыни, посол сказал:

— Идемте. Нас ждет король.

Компания двинулась вперед, но Криспин замешкался.

Один из стражников обернулся.

— Ну? Идем же, брат.

Криспин посмотрел на удалявшиеся спины курьеров, посла и стражи и поднял глаза к небесам.

Путь этот был знаком Криспину — они направлялись в большой зал. «Ричард будет там, и я, без сомнения, попаду из огня да в полымя. Надеюсь, не слишком перепачкаю кровью рясу, которой снабдил меня аббат Николас».

Когда они дошли до арочного входа, Криспин по звукам голосов понял, что в большом зале присутствует далеко не один Ричард. Там собрались множество придворных, включая ближайших советников юного монарха, королеву и Ланкастера. Среди прохаживающихся по залу рыцарей и придворных стоял шериф, у ног его красовался реликварий. По хмурому виду Уинкома Криспин понял, что шериф ничуть не рад. В любом случае церемония докажет, что Криспин его не обманул. По крайней мере пока.

Криспин осмотрелся вокруг, ища Майлза. Неудивительно, что его нигде не было видно.

Посол со свитой приблизился к королю, который стоял на возвышении. Толпа смолкла.

— Ваше всемилостивейшее величество, — отвесив замысловатый поклон, начал посол. — Наконец-то мы вновь обрели священную реликвию. Мой суверен, милостивый король Карл Французский, поручил мне передать вам этот святой Венец на хранение.

Посол повернулся к сумке, висевшей на плече у Лорана. Медленно и, по мнению Криспина, с большой долей театральности он извлек Терновый венец и высоко поднял его, словно архиепископ в день коронации.

Затем он посмотрел на Криспина.

«Мой черед». Ступая медленно и осторожно — как должны, в его представлении, ходить монахи, — Криспин приблизился и встал между послом и королем. Не поднимая головы, он посмотрел из-под капюшона на Ричарда, поднял руку и начертал над Венном знак креста. Все присутствующие перекрестились. Едва слышно Криспин проговорил нараспев:

— Putresco in inferni, о taeter rex [25].

Ричард его не услышал, но посол искоса посмотрел на Криспина, и во взгляде его промелькнула неуверенность.

Криспин наклонил голову и снова изобразил знак креста.

— In nomini Patri, et Filio, et Spiritu Sancte [26]. Аминь.