Затаившийся Оракул

— Всё в порядке, Мэг, — сказал я. — Я должен извиниться перед тобой. Я втянул тебя в этот беспорядок.

Мэг покачала головой.

— Ты не понимаешь. Я…

Разъярённый визг раздался через всю комнату, из-за чего задрожал ослабленный потолок, а на наши головы посыпались комья грязи. Интонация крика напомнила мне Геру, когда она проносилась по коридорам Олимпа, крича на меня за то, что я оставил поднятой крышку божественного унитаза.

— Это королева муравьёв, — предположил я. — Нам нужно уходить.

Мэг указала мечом на единственный оставшийся выход из комнаты.

— Но звук идёт оттуда. Мы будем идти к ней на встречу.

— В точку. Поэтому мы должны удержаться от придирок друг к другу, а? Нас всё ещё могут убить.

Мы нашли королеву муравьёв.

Ура.

Все коридоры должны были привести нас к королеве. Они исходили из её комнаты, как шипы из моргенштерна[43]. Её Величество было в три раза больше своих самых крупных солдат — возвышающаяся масса чёрного хитина и колючих отростков, с прозрачными овальными крылышками, сложенными на спине. Её глаза были похожи на стекловидные бассейны из оникса. Её живот был будто пульсирующий прозрачный мешочек, наполненный светящимися яйцами.

Это зрелище заставило меня пожалеть о создании гелиевых капсул для лекарств.

Её раздутый живот мог замедлить её в бою, но она была настолько большой, что могла преградить нам проход до того, как мы успеем дойти до ближайшего выхода. Эти жвалы могут сломать нас пополам, как сухие палочки.

— Мэг, — сказал я, — как ты относишься к тому, чтобы использовать свои мечи против этой леди?

Мэг выглядела потрясённой.

— Она мать, дающая потомство.

— Да… и ещё она насекомое, которое ты ненавидишь. И её дети хотели тебя на ужин.

Мэг нахмурилась.

— Всё же… мне кажется, это неправильно.

Королева зашипела, издавая сдержанный прерывистый шум. Полагаю, она бы уже давно окатила нас кислотой с головы до ног, если бы не волновалась о том, как скажется действие едких веществ на ее личинках. Осторожности много не бывает.

— У тебя есть другая идея? — спросил я Мэг. — Желательно такая, которая бы не включала в себя нашу смерть.

Она указала на тоннель прямо за выводком яиц королевы.

— Нам нужно туда. Этот тоннель приведёт нас к роще.

— Как ты можешь быть уверена?

Мэг наклонила голову.

— Деревья. Похоже… я могу слышать, как они растут.

Это напомнило мне что-то, что Музы однажды сказали мне — будто они могут в самом деле слышать чернила, сохнущие на новых страницах поэзии. Думаю, довольно логично, что дочь Деметры может слышать рост растений. А еще меня уже не удивляло, что туннель, который нам нужен, достичь труднее всего.

— Спой, — сказала мне Мэг. — Спой, как ты делал до этого.

— Я-я не могу. Мой голос почти исчез.

«К тому же, — подумал я, — я не хочу потерять тебя снова.»

Я освободил Мэг, так что, возможно, я выполнил свою клятву, данную Питу, богу гейзеров.

Однако, клятву на реке Стикс я нарушаю уже во второй раз, потому что пою и стреляю из лука.

Если так продолжится, то я стану еще большим преступником. Какие бы космические наказания ни ждали меня, я не хочу, чтобы они коснулись Мэг.

Её Величество щёлкнула в нашу сторону — предупредительный знак, говорящий нам отступить.

Ещё несколько футов, и моя голова валялась бы в грязи.

Я запел, вернее, я сделал всё, что мог, учитывая, что мой голос практически сел. Я начал читать рэп. Я задал ритм: «бум чика чика». Я начал исполнять футворк[44], над которым мы с Девятью Музами работали до начала войны с Геей.

Королева выгнула спину. Я не думаю, что она ожидала услышать сегодня рэп. Я кинул Мэг взгляд, который ясно означал: «Помоги мне!»

Она покачала головой. Дайте девочке два меча — она станет маньяком. Попросите её дать простой бит — у неё вдруг появится страх сцены.

«Ладно, — подумал я. — Я сделаю всё сам.»

Я начал с «Dance», сочинённой Nas. Эту песню я могу назвать самой трогательной одой матерям, на которую я когда-либо вдохновлял авторов. (Не за что, Nas.) Я позволил себе некоторую вольность с текстом. Я изменил «ангел» на «матка» и «женщина» на «насекомое». Но сентиментальность осталась. Я исполнял серенаду беременной королеве, направляя в ее адрес свою любовь к собственной матери, Лето. Когда я пел, что я могу только желать жениться на такой девушке (или насекомом) в какой-нибудь прекрасный день, моё горе было реальным. У меня не может быть такого партнёра. Это не моя судьба.

Усики королевы дрогнули. Она смотрела то вверх, то вниз. Яйца продолжали выходить из её живота, что мешало мне сконцентрироваться, но я выстоял.

Когда я закончил, я встал на одно колено и вскинул руки, будто подавая дань, в ожидании вердикта королевы. Либо она убьёт меня, либо нет. Я был истощён. Я вложил всё в эту песню и не смогу больше прочитать даже одну строчку.

Мэг неподвижно стояла рядом со мной, сжимая свои мечи.

Её величество содрогнулось. Она откинула голову и завыла — звук был больше полон горя, чем злобы.

Она наклонилась и мягко подтолкнула меня в грудь, толкая в сторону нужного нам тоннеля.

— Спасибо тебе, — прохрипел я. — Я-я прошу прощения за муравьев, которых я убил.