Затерянная планета Древних

— О, посланник, благодарим тебя! — ответили девушки хором, их лица просияли.

Через несколько секунд вдруг понял — такая упаковка не представляет ценности для меня, а здесь подобный материал может быть едва ли не дороже золота. Как первый алюминий в девятнадцатом веке — я припомнил, как при дворе Наполеона Третьего считалось особой роскошью использовать столовые приборы из алюминия, который в то время было очень трудно выделить из руды и стоило это баснословно дорого. В восьмом классе меня поразил тот факт, что в пятидесятые годы девятнадцатого века алюминия произвели всего около ста килограммов — этот металл в чистом виде не встречается в природе, его производят промышленным способом в три этапа — добыча бокситов, их переработка в глинозем, то есть оксид алюминия, и далее методом электролиза выделяют чистый металл без примесей. Это и определило моё увлечение геологией и поступление в университет на инженера-геолога после армии, а в конце девяностых моя карьера из чисто инженерной сдвинулась в инженерно-административную сторону. К концу нулевых я заочно получил второе высшее по специализации «менеджмент в нефтегазовом деле».

— Куди, теперь ты расскажи, как попала в храм? — я перевел взгляд на недоверчивую солнечно-рыжую эльфийку.

Она явно растерялась и пока несколько секунд собиралась с духом, я рассмотрел её — глаза темно-карие, волосы прямые, непослушные, ниже плеч, с парочкой маленьких косичек по бокам. Лицо — правильный овал, чуть вздернутый нос и красивые, правильной формы губы, очень чувственные, аккуратный подбородок. Уши очень гармонируют с лицом. Грудь между вторым и третьим размером, защищена легким кожаным нагрудником, наплечники и наручи — такого же темно-коричневого цвета. Одета в плотную темно-зеленую тунику до колен, подпоясана кушаком. Ножки стройные, бедра спортивные. Обута в сандалии такого же цвета и фасона, как у всех остальных девушек, которые отлично прикрывали её голени — у всех четверых они были почти что одинаковые, очень добротные с виду. Вспомнил, что у римлян такая обувь называлась «калиги» — солдатский сапог, отсюда и прозвище императора Калигулы.

— Господин, — на мгновение и так высокий и взволнованный голос Куди сорвался, — в один из дней после моего семнадцатого дня рождения я помогала в конюшне. Было очень жарко, загорелась крыша. Кони начали ржать и паниковать, но я вывела всех, чтобы они не задохнулись, и успокоила. После этого отец в знак благодарности богине решил отдать меня в храм, где я уже обучаюсь и живу пять лет. Это большая честь для нашей семьи!

— А что же конюшня, сгорела?

— Нет, господин, выгорела только крыша, а сама конюшня у нас каменная — мой отец является сотником царских гехариэфов и за двадцать лет построил целую крепость у подножия горы. Наше поселение защищает юго-восточные земли Лаконэссии, — Куди замолчала, немного покраснела и опустила взгляд.

«Не слишком она разговорчивая», — я благосклонно покивал ей. — «Значит, тут ещё и царь имеется — с одной стороны, это может упростить дело, а с другой, если он решит не признавать мои божественные полномочия, будет очень трудно. Придётся, видимо, вступать с местными властями во взаимовыгодный симбиоз и гладить их по шёрстке».

Со стороны хижины послышался шум и смешки — я повернул голову и увидел, что двое девушек несут нам огромные миски.

Миэни и вторая девушка с опаской приблизились к столу, кидая на меня взгляды — я постарался сделать приветливое выражение лица.

— Да благословит богиня вашу трапезу! — произнесла Миэни.

Они расставили миски с горой каких-то светло-красных ягод, чем-то похожих на малину.

— Спасибо, — покивал я.

— Миэни, Лэйти — сегодня у нас день отдыха, потому уже можно купаться. Только на другой берег не заходите, ясно? — повернула к ним голову Цуни и произнесла это приказным тоном.

«Угу, это у нас — неформальный лидер коллектива. Или формальный?» — я с улыбкой смотрел на огненно-красную девушку.

— Как скажешь, Цуни, — обе названные эльфийки легонько поклонились нам всем и удалились к хижинам.

«Купаться в холодной проточной воде? Бедняжки», — мне стало жаль девушек.

— Ты их отправила купаться в этой холодной речке? — приподняв бровь, я поглядел на Цуни.

— Нет, господин — они натаскают воды и подогреют её, добавят травы. У нас есть три старых, больших бадьи для купаний — вон в той хижине, в ней мы обычно купаемся после захода солнца, — смутившись, показала рукой на одну из дальних хижин огненно-красноволосая девица.

— Хорошо, — покивал я. — Что это за ягоды?

— Это дикая лесная малина, она созревает раньше всех ягод, сладко-кислая, — пояснила Шанди.

Я взял одну ягоду, раскусил — действительно, кислая настолько, что аж зубы сводит. Сладость ощущалась как легкое послевкусие.

— Да, кислая, — поморщился я.

— Мы добавляем в неё сок невызревшего тростника, варим и запечатываем кувшины воском, а зимой добавляем мед, подогреваем и едим, — добавила Шанди.

— А если добавить больше сока тростника и бутоны папоротника, поставить бродить, то получится ягодное вино, правда очень кислое, — дополнила Цуни.