Затерянная улица

Мисс Браун начала прибирать алтарь, не обращая никакого внимания на уборщиц в слабо освещенном зале; ее мысли робко витали вокруг кудрявой головы и несколько располневшей талии отца Гофмана. Общение с этим честным и святым человеком было единственной отрадой ее иссохшей девственности.

Уборщицы посматривали на эту божью пташку с неприязнью. Они негодовали на социальную несправедливость, которая позволяет им лишь скоблить и чистить пол и скамьи в церкви, а эту кривобокую святошу допускает к алтарю и разрешает ей трогать своими лапами дароносицу.

Они продолжали мыть скамьи.

Глядя, как мисс Браун семенит по алтарю, мисс Халлоран стала размышлять о христианском долге женщины и о том, как ее сестра сделала богоугодное дело, произведя на свет священнослужителя и тем прославив свою семью и нацию. А вот мисс Браун только и может предложить богу, что пучок лилий да свечной огарок. Она с горечью подумала о своей собственной бездетности и с негодованием о семерых отпрысках миссис Кастелано. Крольчиха!

— Миссис Кастелано, — завела она свою любимую песню, — я вам когда-нибудь рассказывала про своего племянника, который принадлежит к духовному званию? О сыне моей сестры Джо О’Конноте? Я говорила и буду говорить, что родной человек милостью божией как-нибудь уж протащит меня через чистилище — разве только мне чуток подпалят там бока.

— Ну еще бы, — ответила миссис Кастелано, усердно орудуя тряпкой, — говорили, и не раз. Что до меня, то я не больно жалую этих ирландских священников. Молодой ли, старый ли, все одно — хорошего мало, кого ни спроси. Ну вот хоть в этой церкви. Небось у них священник не ирландец, а немец, отец Гофман. А я так люблю, чтоб священник был итальянцем. Как сам папа.

Миссис Халлоран бешено шваркнула тряпкой.

— Вы еще скажете, что и Иисус Христос был итальяшкой! И апостолы Петр и Павел! Наш спаситель горько поплатился за то, что установил святой престол в языческом Риме. А еще горше апостол Павел, которому эти убийцы — гангстеры да и только! — отрубили голову. От этой страны добра ждать нечего — там сроду ничего хорошего не было. А что папа — итальяшка и не знает ни слова по-английски, так это несчастье и проклятие католической церкви! В книгах этого не написано, Кастелано, но так многие думают. И если уж говорить начистоту, то, по-моему, дела в мире пошли бы куда лучше, если бы папой выбрали кардинала с нашего зеленого острова.

Возмущенная мадонна сверкнула глазами на свою разошедшуюся противницу. Хотя обычно она отличалась спокойным и медлительным нравом, слова миссис Халлоран неудержимо распаляли ее гнев. А та продолжала свои изобличения:

— Ну на что годятся ваши жирные священники — только храпеть во время исповеди и чихать над купелью! Они первым делом итальяшки, а потом уже слуги божии, и никакое помазание не может возвысить их души. У его преосвященства сердце обливается кровью от их делишек, даром, что добрые католики-ирландцы без конца молятся, чтобы божья благодать осенила их низкие душонки.

Разойдясь, она завопила во весь голос, так что в ответ загудели трубы органа:

— Поганые итальяшки! Бандиты и потаскухи! Самогонщики!

Вся трясясь от ярости, миссис Кастелано окунула тряпку в ведро с грязной водой и, не отжимая, вдруг хлестнула ею миссис Халлоран поперек лица. Потом еще и еще.

Ирландка, отплевываясь и выкрикивая проклятия, бросилась к собственному ведру и окатила миссис Кастелано грязной водой.

Та взвизгнула от неожиданности. Прежде чем она успела опомниться, миссис Халлоран хлестнула ее тряпкой по глазам. Ослепленная ударом, итальянка бросилась в ту сторону, где ей смутно виднелся силуэт врага, и яростно замолотила кулаками. Миссис Халлоран, стараясь по возможности уклоняться от ударов, в свою очередь наделяла свою противницу тумаками и царапинами. Церковь наполнилась звуками ожесточенной схватки.

Мисс Браун так и приросла к месту от ужаса и с отвисшей челюстью взирала на это кощунство, беспомощно взмахивая ручками. Она спокойно работала, устремясь мыслями вслед за отцом Гофманом, когда в божьем доме разразилось это святотатственное побоище. Церковь была пуста, и она молила бога, чтобы никто не вошел искать утешения у престола спасителя, прежде чем удастся унять этих фурий.

Вопль миссис Халлоран, лицо которой было исцарапано до крови, вывел ее из неподвижности. Она распахнула врата алтаря и побежала разнимать дерущихся, отчаянно взывая:

— Отец Гофман! Мистер Нолан! Они убьют друг друга!

— Перестаньте во имя всего святого! — молила мисс Браун.

Кулак итальянки нечаянно задел ее и свалил на скамью. До священника и ризничего, занятых в другом конце церкви, донеслись приглушенные крики:

— Жирная туша! На тебе, на!

— Ирландская свинья, не зря твоего мужа вышвырнули из полиции!

— Боже милостивый, она меня зарезала!

— Ах, ты плюешь на итальянцев? Вот же тебе!

— Отец Гофман! Отец Гофман! Скандал в церкви, святой отец… ради бога, скорей сюда!