Затерянная улица

Однажды ранним утром Заг, а был он, вы помните, не простой земной житель, вышел из дому и направился в Лонгёй по дороге Шамбли. На первом же перекрестке он свернул влево и очутился на дороге Кото-Руж, ведущей к Сен-Жозефу. По правде говоря, он и сам не знал, куда идет. Был он словно пьяный, и его шатало из стороны в сторону; иногда ноги его отрывались от земли и таким манером проделывал он немалый отрезок пути. В остальном же он ничем не отличался от обыкновенного бродяги. Между тем время шло, предместье просыпалось, три-четыре невидимых петуха уже распевали, нарушая запрет муниципальных властей, а на перекрестках собирались люди, еще разбитые усталостью после вчерашнего трудового дня, собирались, поджидая, когда на их горе появится желтый автобус. Вот он появился, грохоча, словно старое жестяное корыто, и стал надвигаться прямехонько на Зага. Тогда Заг одним прыжком перескочил через него. Водитель до того оторопел, что проехал мимо остановки, позабыв об ожидавших там людях. Их проклятия и вопли отрезвили архангела, и он, устыдившись, вернулся в свою хижину, как скромный бедняк. Но на следующее утро он снова почувствовал сильное возбуждение, и безумие охватило его, как птицу накануне перелета. На этот раз он отправился полями вдоль болота и вскоре очутился неподалеку от францисканского монастыря. Погода была теплая и ясная. Заг растянулся на траве. Он видел вдали над городом розовато-серые дымки, видел арки моста и вершину Мон-Руаяля. Только один куст мешал ему, заслоняя пейзаж. Заг сказал кусту: «Сбрось листья», — и куст повиновался с такой поспешностью, что курица, сидящая в его листве, тоже потеряла все свои перья. Совершенно оторопев, курица воззрилась на Зага, а тот с неменьшим изумлением разглядывал ощипанную птицу. Наконец оба они пришли в себя, и курица начала возмущаться, а Заг — хохотать, и, чем больше он хохотал, тем сильнее обижалась курица. Нахохотавшись досыта, Заг сказал ей: «Не огорчайся, старушка. Мы это уладим. Только ведь я, пожалуй, не смогу разместить на тебе перья в прежнем порядке, еще ошибусь да приделаю какое-нибудь перо вместо гузки на крыло или вместо шеи на гузку». Но курица потребовала, чтобы оперение ее было точно таким, как прежде.

— Ну, тогда раздобудь мне сухих стружек, — сказал Заг.

Курица принесла ему стружек.

— Теперь железный прут.

Курица принесла и это.

— А напоследок отправляйся в монастырскую кухню и принеси оттуда спички.

Курица сходила в монастырскую кухню, отыскала там спички и принесла их. Тогда Заг схватил ее, насадил на вертел и, разведя огонь, принялся ее поджаривать. Между тем брат Бенуа, который в монастырской кухне задумчиво сидел над миской с горохом и селедкой, ибо была пятница, прельстился видом ощипанной птицы и пошел за ней следом.

— А, брат Бенуа, — воскликнул Заг, — до чего же кстати ты явился! Помоги-ка мне разрешить одну теологическую проблему.

Брат Бенуа растянулся на траве.

— Что бы ты посоветовал архангелу, — спросил Заг, — если он живет в изгнании на земле и вдруг начинает терять в весе и подскакивать в воздух, словно какой-нибудь помешанный?

— Очень просто — пусть возвращается на небо, — ответил брат Бенуа.

— Оно, пожалуй, верно, — сказал Заг, — но, понимаешь, какое дело: этого архангела там не было во время потасовки между Люцифером и Святым Михаилом. Как же узнать, чью бы он принял сторону?

— А когда этот архангел был на земле, не искал ли он дружбы с людьми гордыми, богатыми, с городскими советниками и прочими важными персонами? — спросил брат Бенуа.

— Нет, — ответил Заг.

И, увлекшись разговором, он протянул брату Бенуа куриную ножку. Голодный францисканец отведал мяса и нашел его очень вкусным. Прийдя в состояние полного блаженства, он заявил:

— Пусть летит на небо!

— Что же, друг мой, прощай, — сказал архангел Заг.

И нищенские лохмотья, жалкие обноски бродяги, легли на землю среди опавшей листвы и перьев покойной курицы. Брат Бенуа побежал в монастырь и поведал настоятелю о свершившемся чуде.

— А это что? — спросил настоятель.

— Куриная косточка.

— А какой у нас сегодня день, брат мой?

— Пятница, — не без запинки ответил бедняга монах.

Так вот и закончилось великое чудо самой обыкновенной исповедью. Видно, ни ангелу, ни даже архангелу не прожить на земле без того, чтобы не втянул его в свои козни дьявол.

Перевод с французского Г. Джугашвили

Как умирал старик

В пищеводе у него застряла кость. Не то чтобы он всерьез заболел, а просто кость мешала и колола при каждом вздохе. Нужно было поменьше двигаться и ждать, пока кость не повернется поудобней. Прошло три не то четыре недели, а проклятая кость так и не шелохнулась. Старику становилось все хуже. Позвали костоправа. Тот ощупал больного, но трогать кость отказался, потому что боялся задеть сердечный нерв. Видно, старику пришел конец. Послали за кюре.

— Послушай-ка, старик, — сказала старуха мужу, — ты, может, не так уж болен, а просто очень старый, вот и помираешь.

— Выходит, я помираю?

— Да, помираешь, бедная я, несчастная!

— А я счастливый? — спросил старик.