Затерянная в ином мире (СИ)

   К моему удивлению, снимать браслет воспитанницы, а заодно развязывать и раздевать, палач с помощником меня не стали, а осторожно подхватив под локти, провели как мимо бревна, так и домика с коптящей трубой.

   «Ну и ладно, не больно то и хотелось!» – облегчённо выдохнув, сама себе сказала я.

   Раскалившийся уже добела цветок,так и остался лежать в жаровне. Ещё не зная, что будет дальше, я не спешила, не радоваться, не сожалеть об этом.

   Меня вели по узкой выбитой колёсами повозок дороге, что плавно поднималась на что-то нечто сопки. Когда оказались наверху, я постаралась откровенно не вертеть головой, но увиденное совсем не радовало. Бежать тут было некуда. Не то чтобы степь вокруг, но и леса как такового нет: редкие низкорослые деревца торчат то тут,то там, да голый колючий кустарник – не спрятаться, не скрыться. А дальше всё та же дорога полого уходит вниз в широкое ущелье к единственному длинному, словно барак, дому из брёвен и серого камня, обнесённoму высоким острым частоколом.

   – Мы туда идём? – решилась я спросить, кивнув в сторону строения.

   – Tуда, туда, красавица,туда… – по-прежнему хитро скалясь, ответил старик.

   – Tы бы меня развязал, дедуля, а то руки затекли и болят, - как-то само собой вырвалось у меня. – А то вдруг еще оступлюсь, упаду, на склоне-то…

   – Tы главное ножками шагай, а мы уж придержим, – продолжал старик, - ничего ручки потом разомнёшь, ты пальчиками там двигай, они и не будут затекать, о хватит говорильни, уже скоро придём, девонька...

   Я верно угадала. Мы вошли в тот самый длинный барак. Меня подвели к вальяжному господину, вроде бы не пожилому, но непомерно обрюзгшему. Судя по всему – хозяину дома и не только... Две обнажённые рабыни с усердием массировали его толстые икры, а он блаженно подрёмывал, откинувшись на спинку широкого ложа. Мой «дедуля», наклонившись к хозяйскому уxу, шепнул несколько слов, настолько тихо, что, как я не вслушивалась, ничего не разобрала. озяин приоткрыл глаза. Чуть приподнялся. Махнул рукой, и рабыни убежали. Окинув меня глазами, он повернулся,и отрыгнул в плевательницу. Представляться не пожелал, да и я как-то не особо интересовалась его именем.

   Казалось, очень скоро он про меня забыл,и снова погрузился в дрёму. И, переминаясь с ноги на ногу, не зная чем себя занять, я брезгливо отвернулась. Наверно зря: от увиденного в дальнем конце барака, мне только больше опротивело. Tам происходила настоящая оргия, в которой большинство участников уже беспробудно пьяны и просто копошатся на полу. Между ними с вином и яствами сновали голые рабыни. Иногда, кто-то из пробудившихся участников отвратительного пиршества, грабастал в охапку не особо стремящуюся вырваться смеющуюся красотку, валил на пол,и совершал непотребство.

   Наконец-то обрюзгший господин вспомнил обо мне. Сделал глоток вина из поданной рабыней серебряной чаши и похотливо усмехнулся.

   – Хороша, но таких денег, что сулят, всё-равно не стоит! – произнёс он, словно раздев меня глазами и облапав. - На кой ляд именно она ему? Для него я бы, как всегда, куда лучших девах подобрал... Хотя у этой глаза какие-то особенные... Нет? Тебе не кажется? – спросил у моего дедули.

   – Обычные у неё глаза... - озадачено развёл руками тот.

   – Может она чего умеет такого особенного, не как все? - снова воззрился на меня. – Давай-ка покажи! – показал на свою мошонку.

   – А не пошёл бы ты туда сам, урод! – с моих губ неосознанно сорвалось ругательствo. Про обещание себе: «быть покорной» – я напрочь позабыла. Увидела своё отражение в серебряном кубке и вздрогнула, оттого, как сверкнули зрачки и налились ненавистью, как постепенно краснея, наполняется огнём радужка глаз, будто высасывая пламя прямо из коптящего над гoловой факела.

   – Смеешь дерзить! – оскалился он, швырнув в меня чашу, нo промахнулся,и в итоге на моё платье попали лишь капли красного вина. – Что же, возможно,ты и стоишь тех денег! Но кто станет столько платить за уродливую рабыню?! Такую норовистую клеймят особым образом! Я самолично поставлю знак на твоей щеке! Тебе станет к лицу рабское клеймо! Потом я отдам тебя на потеху солдат,там сразу присмиреешь! Несите жаровню! Быстро!

   Я не успела испугаться, как старый палач плюхнулся на колени у ложа хозяина,и заголосил: – О, мой господин! Молю, одумайся! Ему она нужна девственной козочкой и неклеймёной! Он сказал: «И чтоб ни один волосок не упал с той белокурой головы,иначе оплаты не будет, а будет война!» Ты можешь так поступить, только его шпионы повсюду. Они уже спешат донести! Будет война!

   – Война? - задумчиво повторил хозяин последнее слово старика. – С ним мне не нужна война... Ладно, везите её ему! Не развязывать, пить не давать, не кормить, не оставлять без надзора!

   Меня вывели во двор. Усадили на отдельную лошадь и накрепко привязали к седлу. Мы тронулись. Лошади шли быстро, не привыкшая к верховой езде, да еще со связанными за спиной руками, я с трудом удерживала равновесие, особенно на неровных и горных тропинках, а большая часть пути почему-то шла именно по ним.