Затерянное пламя

Покинув здание госпиталя, Ирбенский вышел в тихий ночной сад. Было полнолуние. Серебристые лучи лились сквозь тёмные кроны деревьев. «Как струны арусианской арфы» — подумал Ирбенский. Протянув руку, он коснулся луча и закрыл глаза, прислушиваясь — а вдруг зазвучит.

И он услышал звук — но не арфы, а гитары. Кто-то негромко наигрывал старинную арусианскую мелодию. Пройдя по тёмной аллее, Ирбенский вышел на залитую лунным светом лужайку. Посреди лужайки стояла деревянная беседка, увитая плющом. Звук гитары шёл из беседки.

По песчаной дорожке Ирбенский прошёл к беседке. Там он увидел Альмиру, в дорожной одежде, сидевшую на скамейке, с гитарой в руках. Слева от неё лежал меч в ножнах, справа стояли оплетённая прутьями бутыль с вином и кубок.

— Игорь, ты что не спишь? — спросила она.

— Не спится почему-то, — ответил Ирбенский. — Можно посижу с тобой?

— Конечно. — Альмира налила в кубок из бутыли: — Угощайся. Прекрасное арусианское вино, я часто его пью, когда бываю здесь.

— Спасибо. — Ирбенский поднёс кубок к губам и сделал несколько глотков. Вино было с цветочным привкусом и приятно согревало изнутри.

— Как Рильстранн… Андрей? — спросила женщина.

— Понемногу вспоминает, — ответил Ирбенский. — С ним сейчас Лиэлль.

— Это хорошо… — помолчав, отозвалась Альмира и посмотрела на серебристый диск луны, видневшийся сквозь листья плюща: — Сирилов час… Полнолуние, и луна высоко над горизонтом. Арусиане говорят, лучшее время для добрых воспоминаний.

— Ты тоже вспоминаешь? — спросил Ирбенский.

— Да. Вместе с ней, — Альмира отложила гитару и взяла в руки ножны с мечом. Взяв за рукоять, она вытащила меч из ножен примерно на треть. Лунные лучи упали на плоскость клинка, и Ирбенскому показалось, вдоль лезвия замерцали голубовато-белые искры. Альмира убрала меч и положила ножны на колени. Взяла у Ирбенского из рук кубок, допила залпом остатки вина и налила ещё.

— Это было в одном из странствий, — немного помолчав, заговорила она. — В одном из измерений. Я встретила Крылатую… Мы с Лаэнриль, — Альмира погладила ножны, — защищали её. Потом она обвенчалась с хорошим человеком, а мне настала пора уходить. А потом, как мне показалось, Крылатая пришла на Землю следом за мной. Но так же, как Андрей, она всё забыла. На какой-то момент, я думала, мы встретились снова и она попыталась вспомнить, но… — Альмира тряхнула головой, — может, её душа оказалась слишком ранимой для нашего мира, и она предпочла спрятать всё самое дорогое, в том числе и от себя. А может, я ошиблась, и она не приходила вовсе.

Сделав несколько глотков, Альмира поставила кубок:

— Нельзя жить только прошлым, но хорошо, когда есть добрые воспоминания. Они, как свет далёких звёзд, согревают нас издалека. Сама звезда может уже погаснуть, но свет будет продолжать лететь, преодолевая миллионы парсеков, чтобы однажды коснуться другой души.

Знаешь, чему я научилась у вас, плавучих маяков? Просто светить, показывать дорогу. Даже если за это придётся платить жизнью, как заплатил Нантакет, как заплатила Тексель… Светить и верить, что кому-то поможет этот свет, а значит, жизнь будет прожита не напрасно.

— У тебя душа маяка, Мира, — проговорил Ирбенский. Альмира покачала головой.

— Нет, Игорь, у меня душа эсминца. Маяком, может, и стану, но очень нескоро…

Помолчав, она продолжила:

— Завтра тебе нужно возвращаться в Петербург. Король Дариэль сказал — тебе нельзя долго находиться вне тела… Передашь Авроре и Хранителям все новости.

— Но как я вернусь — один, без тебя? — удивился Ирбенский. Альмира пояснила:

— Обратно тебе перейти будет проще. Достаточно вспомнить набережную в Ораниенбауме. Король Дариэль откроет портал, и ты окажешься дома.

— А ты? — спросил Ирбенский.

— А я ненадолго здесь задержусь. Ничего особенного, просто нужно отдохнуть и собраться с силами. И заодно подождать, когда Король Дариэль соберёт больше информации. Пятой точкой чую, что мы влетели в серьёзную авантюру.

Она поднялась, пристроила ножны с мечом за спиной, допила вино и уложила бутыль и кубок в дорожную сумку:

— Доброй ночи, Игорь. Ты тоже отдохни. Тебе помочь найти твою комнату?

— Нет, пожалуй. Я посижу здесь, подумаю. Мне кажется, на Арусе и без сна можно восстановить силы — просто сидеть, смотреть на звёзды, слушать шелест ветерка в листьях. Здесь удивительно хорошо…

— Тогда до утра… братик, — Альмира чуть улыбнулась. У Ирбенского стало тепло на душе. Его, старый и брошенный плавучий маяк, назвали братом!..

— Доброй ночи, — тихонько проговорил он и добавил со смущённой улыбкой: — Сестра…

Альмира снова улыбнулась и вышла. Вскоре её силуэт растворился в темноте ночной аллеи.

Ирбенский сидел на скамейке, прикрыв глаза, его лицо светилось тихой улыбкой. Он ошибался, думая, что никому не нужен. Он нужен — Павлу Анатольевичу, старающемуся сделать его кораблём-музеем. Нужен Святогору, старому доброму другу. Нужен этой Странствующей, живущей в далёкой Голландии. Нужен людям, которые приходили и будут приходить к нему. А значит, нельзя гасить свой маяк. И маяку Андрея тоже нельзя дать погаснуть.

Глава 10. Карабогаз