Затерянное пламя

— Такет Нантакет, изменяющий судьбы… Когда тебе выходить?

— Чем раньше, тем лучше, — невесело ответил Нантакет. Мавритания вздохнула:

— То есть, сейчас… — Она встала с дивана и взяла мужа за руки, потянув за собой: — Я буду молиться Звезде Морей за тебя. И… — она взяла гитару и подала Нантакету: — Возьми с собой. Она всегда приносит тебе удачу.

— Спасибо, Маури. — Нантакет принял гитару из её рук. — Проводишь меня?

— Конечно.

Держа в одной руке гитару, другой сжимая узкую ладонь жены, Нантакет направился к выходу. Они с Мавританией прошли через гостиную и бальный зал, и вышли на просторную террасу, откуда каменные ступени спускались к морю. Нантакет поцеловал жену на прощание:

— Не беспокойся, Маури. Я недолго.

— Доброго плавания, Нэн, — ответила она. — Возвращайся скорее.

Сбежав по ступеням, Нантакет шагнул на чуть волнующуюся поверхность воды… и вскоре вместо фигуры в мундире Гильдии Мавритания увидела небольшой красный корабль с двумя мачтами и трубой.

«Доброго плавания тебе, Нэн» — повторила она про себя, глядя ему вслед. Нантакет… Уже не один десяток лет они вместе. Когда-то, давным-давно, она устраивала скандалы, если ему вот так, неожиданно, случалось уходить. Но потом она поняла: она любила его именно таким, старающимся придти на помощь, когда это необходимо. Ведь точно так он пришёл и к ней…

Нантакет. Нэн. С ним всё будет хорошо, Мавритания в это верила. Огонь его маяка никому не удастся погасить. Во всяком случае, пока она с ним, его огонь не погаснет. А она обещала Звезде морей, что всегда будет с ним.

* * *

В Петербурге было ещё темно, а над Магнотеррой уже занимался рассвет: первые лучи солнца окрашивали здания на набережной в цвет розового золота. Беломраморные стены Серебряной Цитадели в этот час напоминали перламутр, а золотой купол Адмиралтейства острой иглой пронзал оранжевые облака.

Она появилась именно в этот час, и прохожие замерли, изумлённо глядя на море: огненно-золотой трёхтрубный корабль медленно входил в ворота Цитадели Серебряного Совета, словно живое воплощение богини зари.

Аврора поднялась по ступеням в замок. Часовые, заметив её, вытянулись в струнку, отдавая честь. Хранительнице Петербурга даже не требовалось предъявлять пропуск — её и так все уже давно здесь знали. Она прошла через главный зал, миновала холл и через длинный боковой коридор прошла в главный архив.

Сегодня дежурила Фюльгия, шведский броненосный крейсер. В антропоморфном облике она напоминала маленькую валькирию — светловолосую деву с двумя тонкими косами, одетую в военно-морской мундир. Заметив Аврору, Фюльгия поднялась со своего места и протянула руку.

— Доброго плавания, Аврора. Ты редко появляешься здесь вне собраний. Что-то случилось?

— Доброго плавания, — Аврора уверенно пожала тонкую, но твёрдую руку шведки. — Я отправляюсь в экспедицию на Беллиору, а если не повезёт, то в Аласару. Мне нужна дополнительная защита.

Фюльгия изумлённо воззрилась на Хранительницу: кто добровольно полезет в Тёмные миры, подвергаясь серьёзному риску? Для этого должна быть веская причина.

— Наверное, ты знаешь о похищении маячной мачты Астраханского? — понизив голос, спросила Аврора.

Фюльгия кивнула:

— Знаю. Маяки об этом говорили, в Гильдии большой переполох.

— Я вышла на след похитителей, — продолжила Хранительница. — Но оповещать Совет пока не стоит. Надеюсь справиться своими силами.

Оба крейсера помолчали, глядя друг другу в глаза. Корабли обладают развитой эмпатией и способны угадывать ощущения друг друга. Фюльгия поняла, что Аврора не хочет широкой огласки своего намеченного похода. Вероятно это связано с чем-то личным…

— Удачи, — кивнула Фюльгия, нажимая кнопку на пульте. — Твоё хранилище номер тысяча восемьсот девяносто шесть.

Массивная металлическая дверь архива открылась, и Аврора шагнула внутрь. Фюльгия вздохнула; она вспомнила, что одна из систершипов Авроры стала Тёмной, поскольку не смогла простить людям то, что сперва они вынудили её сменить флаг, а потом использовали как плавучую мишень. Корабли призваны служить людям и помогать им, но далеко не все прощают человеческое пренебрежение и жестокость к себе… Став призраками, Тёмные нередко возвращаются и мстят, и жертвами их мести может стать кто угодно.

Аврора вышла из замка, неся в руке длинный увесистый предмет, завёрнутый в несколько слоёв парусины, так что было трудно догадаться, что это за вещь.

На выходе Аврору ждали двое. Они сидели на ступенях, негромко беседуя, и встали при её появлении. Оба были в красных с белым мундирах Гильдии плавучих маяков. Одного она знала: Ноордхиндер, он сейчас в составе дипломатической миссии.

Второй, с мягкими золотистыми волосами почти до плеч и лицом, чуть тронутым веснушками… Несмотря на его простую внешность, в нём чувствовалась какая-то скрытая сила. Светлая сила… Другой у плавучих маяков не бывает.

— Доброго плавания, Аврора, — поздоровался Ноордхиндер и представил: — Это Нантакет, сто семнадцатый. Он хочет с тобой поговорить.