Затерянное пламя

После этих слов Лунь наконец понял, что его так пугало в странном старике: практически невесомые касания холодных рук, его странная аура… Адмирал не был человеком! Это призрак! Вот почему охранник его не увидел!

— Но всё может измениться, — продолжил адмирал, — если вступишь в мою эскадру на другой планете. Я планирую возглавить самый могучий флот, какой только знала галактика Антареса!

Лунь молчал; предложение адмирала озадачило его. С одной стороны, Лунь только и мог мечтать стать действующей боевой единицей, но перспектива навсегда покинуть Землю пугала его. Кто знает, что задумал этот адмирал? Сейчас они заметно оторвались от Паллады, и Луня смущало то, что Рожественский ничуть не беспокоится о её судьбе.

— Разрешите мне подумать, Ваше высокопревосходительство! — пробормотал Лунь.

Рожественский усмехнулся. Экраноплан, несмотря на странный для корабля внешний вид, ему нравился — огромная скорость, какая и не снилась известным адмиралу крейсерам, мощное современное вооружение… А ещё — он наивен и послушен, в отличие от строптивой Паллады, которая вынуждает его — адмирала императорского флота — обращаться к ней, простому крейсеру, как к равной! Если только Лунь согласится, можно будет пройти сквозь портал в Кара-богаз-голе, не дожидаясь Паллады, и отправиться с маяком прямо в глубинные миры!

— Ваше высокопревосходительство, — осторожно заговорил Лунь, отрывая адмирала от размышлений о новом флоте. — Позвольте мне узнать, что за маяк, который мы… Взяли на берегу?..

— Раньше он принадлежал одному плавучему маяку, — махнул рукой Рожественский, — Неважно, всё равно тот давно пущен на слом.

«Одному плавучему маяку?» Если бы Лунь был человеком, он бы вздрогнул. Давным-давно, когда он ещё летал над Каспием, экраноплан видел маленький красный кораблик с мачтой-фонариком. Из разговоров экипажа он узнал, что это Астраханский приёмный — плавучий маяк, который указывает дорогу кораблям. Потом они виделись ещё несколько раз, здоровались… Помнится, Астраханский, впервые увидев Луня, немного удивился и пошутил: «Тебе правильнее желать доброго плавания или чистого неба?» Астраханский… Неужели он умер, и его мачту — единственное, что осталось, — Лунь сейчас несёт на себе? От таких мыслей экраноплану сделалось грустно.

— А это ничего, что мы взяли его мачту? — спросил Лунь. — Вдруг это как-то повредит его душе? Люди говорят, что нехорошо брать вещи умерших…

— Какое тебе дело? — огрызнулся адмирал. — Тебе вообще положено не рассуждать, а выполнять приказы!

Экраноплан замолчал; старик нравился ему всё меньше, и Лунь уже начал жалеть, что согласился помогать ему. Мысли об Астраханском не давали покоя: где теперь бродит душа этого маленького приветливого кораблика, в каких мирах?..

— Сбавить скорость! — приказал адмирал. — Минут через пять будет портал… Я сказал — сбавить скорость! Ты что, уснул?

Лунь поспешно приглушил двигатели и снизился; впереди блеснула на солнце ровная как зеркало гладь мёртвого залива — неприятное место.

— Приводняйся, — велел Зиновий Петрович. — Мне нужно рассчитать кое-что…

На самом деле адмирал не был до конца уверен, как проходить сквозь портал без участия Паллады. Он знал, что призрачные корабли способны без препятствий путешествовать между мирами, но можно ли считать Луня кораблём? Да и призраком экраноплан ещё не являлся. И тут, кинув взгляд на песчаный перешеек, отделяющий Кара-богаз-гол от Каспия, адмирал заметил знакомую одинокую фигуру.

«Паллада? Не может быть! — Рожественский поглядел в бинокль. — По всем расчётам она должна оказаться здесь только к вечеру!»

Женщина на перешейке подняла взгляд и насмешливо покачала головой, словно чувствуя, что на неё смотрят… Ещё мгновение, и её фигура сделалась полупрозрачной, обращаясь в облако густого тёмного дыма, который, медленно растворяясь, потёк в сторону моря. Ещё минута, и недалеко от Луня на волнах покачивался трёхтрубный крейсер начала двадцатого века.

— Телепорт помогает сэкономить время, — проговорила Паллада, и её голос Рожественский услышал в наушниках.

Адмирал скрипнул зубами; уйти от Тёмной не удалось… Что ж, теперь дело в переходе через портал.

— Не стоило так спешить, адмирал, — продолжила Паллада. — Портал могу открывать только я. Лунь, разворачивайся и становись мне в кильватер!

Экраноплан включил двигатели и последовал за крейсером; пришлось сделать небольшой крюк, отойдя дальше от залива. Лунь послушно плёлся в хвосте у призрачного корабля, который уверенно держал курс прямо на перешеек.

«Но туда нельзя! — в ужасе подумал экраноплан. — Мы же наскочим на отмель!..»

— Не вздумай остановиться! — рявкнул Рожественский в микрофон, когда Лунь машинально снизил скорость.

«Эх, была — не была!» — Лунь рванулся вперёд. Серебристое зеркало залива померкло, окутываясь тёмным туманом (а может, это был дым из труб идущего впереди корабля?). Входя в густое чёрное облако, экраноплан ощутил колкий холод, пронизавший весь корпус насквозь. Одновременно в его сознании мелькнула мысль о том, что он уже не сможет вернуться обратно…

Глава 2. Тревога