Затерянные в Эльдорадо

Процедура повторилась с отцом. Только кроме него в колодец усадили тела четырех его наложниц, полученных от касика за победы в боях. Они будут развлекать папу в Стране смерти. Вместе с папой ушла его старшая жена. Из всесильной повелительницы Дома за несколько дней она превратилась в обычную старую, сгорбленную временем женщину. Наверное, для нее была невыносима даже мысль о том, чтобы вернуться в свой род и стать там никем. Поэтому она добровольно выпила напиток Прощания, чтобы не чувствовать последний удар по голове, которым жрец забирает жизнь. Апони не сама додумалась. Просто мамы обсуждали это между собой, радуясь, что она ушла, и сетуя, что теперь от этого нет никакой пользы.

Апони отдала отцу свой любимый браслет и венок. Напевая красивым, чистым голосом, Матхотоп отдал команду закапывать. Дождь усиливался, а люди стояли и ждали, когда же всё закончится.

Наконец рабы разобрали запруду, и вода хлынула в обычное русло, скрывая вход в прощальные хижины.

Дождь, как по велению, внезапно прекратился.

Горечь утраты сменилась щемящей радостью предвкушения. Апони честно отгоревала. А завтра будет Праздник Касика. А ей впервые будет дозволено в нем участвовать.

Глава 42. Келли

Когда я проснулась, меня трясло так, будто я, а не Апони, простояла несколько часов под дождем. Было и правда прохладно. Причем, как-то односторонне. Со спины. То есть сверху. Снизу было тепло. Даже горячо. Жарко. Я приоткрыла глаз и уткнулась взглядом в пятнистую поверхность рубашки. Ночью, во сне, я забралась на Уэйда, и утреннее доказательство его репродуктивной полноценности упиралось мне… Туда, в общем, куда бы оно упиралось, находись владелец в бодрствующем состоянии. Но хозяин спал, запрокинув голову, и храпел, как французский бульдог после обеда.

В зыбком сером мареве зарождающегося утра лица просматривались нечетко. За время нашего путешествия Брай оброс щетиной. Впрочем, остальные мужчины тоже. Сильнее всех «ощетинился» колумбиец. Горячая кровь подогревала латиноамериканские корни черных волос, и они пёрли наружу как на дрожжах. Футболист (если он футболист на самом деле) сейчас походил на обезьяну. Внешняя форма и внутреннее содержание пришли к консенсусу.

У Эндрю волосы пробились в основном под носом и на подбородке, образуя недоразвитую эспаньолку. Спящий американец, криворукий мямля, в сумраке раннего утра выглядел криминальным авторитетом. И бандита в хижине он как-то вырубил. Я совершенно не заметила, когда и как. Споткнулся? Эндрю, в смысле. Или второй бандит оказался таким же лузером культяпистым, что и наш американец, и сам упал на ровном месте? Но машину Додсон завел. Сам. Без помощи невменяемого Отавиу. Может, ему помогла бредовая лекция колумбийца, хотя я потеряла нить повествования на второй минуте. Или не всё просто, когда речь идет о Додсоне…

А Брайану щетина шла, добавляя в образ рафинированного аристократа здоровой брутальности.

Подлецу всё к лицу.

Я в хорошем смысле этого слова.

Он действительно молодец. Ему, главное, показать цель. И неважно, достижимая она или нет. Он настигнет и овладеет. И жаль тех бедолаг, которых судьба поставит на его пути. Мне у него на пути стоять точно не улыбалось. Я осторожно спустилась с Брайана на землю.

Мне с ним вообще не по пути.

Ему в Англию, мне – на материк. Он будет жить в помпезном загородном поместье, с лисьими охотами и закрытыми клубами, а я – в съемной студии пятнадцатого округа, с привидениями мушкетеров и богемной тусовкой.

Нам в разные стороны.

От этого становилось печально. Пожалуй, никогда я не чувствовала себя настолько защищенной, как в этом опасном приключении.

Я вздохнула.

Образы Дня Прощания теснились в сознании, и их неукротимо рвало на бумагу. Я быстро пробежалась до ближайших кусточков, взбодрилась на короткой дистанции, натащила хвороста для будущего костра и уселась сверху. Ведьма я или кто?