Затерянные в Гималаях. Путешествие в поисках себя, обернувшееся катастрофой

Тем летом Шетлер переехал к семье Янга, которая жила на верхнем этаже дома пожарного в маленьком городке Дюваль, штат Вашингтон, недалеко от участка площадью больше семи гектаров, где и работала школа. Друзья того времени вспоминают, что он обожал камуфляж и землистые тона, а еще его вечную дерзкую ухмылку и ненасытное стремление учиться. Он официально записался в специальный филиал Школы познания дикой природы для подростков, одной из основательниц которого была Энн Осбалдестон. «Вот этот ребенок с горящими глазами, которого переполнял энтузиазм от всего, что мы делали, уже столько всего знал, – сказала мне Осбалдестон. – Я бы сказала, что в тот момент, в пятнадцать лет, он знал гораздо больше о том, что мы делали, чем я сама». Школа представляла собой немногим больше, чем несколько хижин, юрт и брезентовых навесов, за что получила прозвище «Тарполония». Каждый день приносил новые задания и уроки. Язык птиц был основополагающим навыком, позволяющим не просто определять виды по уникальным крикам, но и узнавать, о чем сигнализируют интонации и колебания голоса каждой птицы. Студенты изучали, как изготавливать лучковые и ручные дрели и разводить с их помощью огонь, строить укрытия в лесу, где планируется ночевка, находить и собирать съедобные растения, а также практиковаться в ориентировании и выслеживании животных на длинной песчаной отмели вдоль близлежащей реки. На первый взгляд школа представляла собой не более чем собрание кучи подростков на улице с целью познакомиться с природой, изучить обстановку и попрактиковаться в навыках выживания в дикой среде. Но те, кто учился или преподавал в те годы, вспоминают о школе, как об отдушине, позволявшей выразить себя, что было крайне важно для некоторых подростков, которые в противном случае просто провалились бы в какую-нибудь социальную щель. Осбалдестон считает, что во многом это произошло благодаря Джону Янгу. «Он словно удлинитель, подключенный к розетке, который может подключать других людей, – говорит она. – Казалось, что, приходя в школу, люди внезапно загорались, чувствовали связь с природой, а также с собой и своими талантами».

Джейсон Найт, который был на несколько лет старше Шетлера, тоже жил с Янгами. Оба мальчика делили двухъярусную кровать в задней части дома. Они устроили дружеское соревнование, подстегивая друг друга во время прохождения программы Янга «Камана» по подготовке натуралистов. В нее входило ведение видовых дневников на пятьдесят две страницы с рисунками и наблюдениями по шести различным категориям, включая растения, деревья, птиц и млекопитающих. Еще они соревновались в заполнении набора дневников, состоявшего из ряда наблюдений на 500 пунктов, что напоминало грандиозное копание во всякой грязи на природе. Каждый пункт был сформулирован конкретно: следы стоящего койота, следы сидящего койота, следы медленно идущего койота, затем быстро идущего, затем скачущего, экскременты койота, содержащие части млекопитающих, экскременты койота, содержащие перья, экскременты койота, содержащие ягоды или растения… И так далее. «Мы учились не ради проверочных работ, – вспоминает Найт. – Мы пытались выучить этот материал так, чтобы никогда не забыть». Шетлеру особенно хорошо удавалось разжигать огонь. Он редко убирал ручную дрель в задний карман. «Мне потребовалось девять месяцев, чтобы добыть первые угли, – вспоминает сын Джона Янга Эйден, который был на три года младше Шетлера, – а он тем временем просто постоянно их добывал». Шетлер поставил перед собой задачу научиться разжигать огонь так же быстро, как с зажигалкой. И он это сделал. «Через пятнадцать секунд у него уже зажигался уголек», – вспоминает Янг.

В Школе познания дикой природы предлагали не только физические навыки выживания. В ней часто использовалась методология, применимая к обществу, сообществу или классу как целостной модели. Джон Янг назвал ее «Весемь щитов», взяв за основу восемь направлений компаса, каждому из которых отведена своя роль в соответствии с архетипом. Самую сильную связь Джастин ощутил на северо-востоке. Его представляли небо и птицы, а известно оно было как пространство великой тайны, духовности и священной силы. В годичном цикле он представлял конец зимы, с которым совпадал его день рождения в начале марта. В фазе жизни северо-восток представлял одновременно зачатие и смерть, период перехода и возрождения из одного состояния в другое. В фазах дня северо-восток представлял пороговые часы перед рассветом, когда он родился.