Затерянные в Гималаях. Путешествие в поисках себя, обернувшееся катастрофой

Поздно вечером 30 сентября в Орегоне зазвонил мобильный телефон Сьюзи. Женщина на другом конце провода представилась подругой ее сына. Сьюзи услышала беспокойство в голосе Борини, которое она сама ощущала в течение нескольких недель, но пыталась выбросить из головы. За две недели до этого Сьюзи проснулась от страха посреди ночи. Как и на протяжении десятилетий, она потянулась за дневником, чтобы записать воспоминания. «Вторник, 13 сентября 2016 года, – написала она вверху страницы. – Мне приснился ужасный, пугающий сон. Он казался таким реальным и ярким: на человека напали и сбросили в реку с высокого холма или горы. Села в постели, вскочила, отчаянно крича, зовя Джастина, сердце колотилось от страха». Она чувствовала себя так, словно на нее вылили ведро воды. «Я знаю всеми фибрами своего сердца и существа, что этим человеком был Джастин», – написала она. Она редко нервничала во время путешествий сына. Она доверяла его рассудительности, его инстинктам и его способностям – даже когда он ночью взбирался на Бруклинский мост или неделями отсутствовал в Сети. Но эта поездка в Индию оказалась совсем другой. Тем не менее в течение нескольких недель после этого сна она старалась сохранять спокойствие и верить в сына, напоминая себе, что он все еще придерживается намеченного графика.

После телефонного разговора с Борини «мир перевернулся, – вспоминает Сьюзи. – В тот момент я поняла, что мои чувства подтвердились».

Борини немедленно задействовала социальные сети, написала там, что она беспокоится о местонахождении своего друга, и отметила в сообщении Шетлера, чтобы оно появилось на его личной странице. Она ожидала сочувствия и заботы, но встретила жестокость и цинизм. Она вспоминает, что ее сообщение было выдержано в доброжелательной манере: «Мы обеспокоены тем, что он не вернулся из своего похода, кто-нибудь видел его?» Последовала мгновенная и язвительная реакция. Подписчики Шетлера наводнили комментарии, называя ее беспокойство необоснованным и преувеличенным. Они велели оставить его в покое, сказали, что он добивается того, чего хочет, что он почти не опаздывает, что он не хочет, чтобы его нашли. А еще ей посоветовали не лезть не в свои дела: «Кто ты такая, чтобы так беспокоиться?» Борини была потрясена настолько, что в итоге удалила этот пост.

Однако, убежденная в том, что нужно что-то предпринять, 1 октября она открыла сбор денег на GoFundMe для оплаты поиска. Она назвала его «ПОИСКИ ДЖАСТИНА АЛЕКСАНДРА». Независимо от того, придавало ли это серьезности ситуации или просто служило централизованной точкой сплочения, сбор средств на GoFundMe распространялся в социальных сетях, перескакивая с платформы на платформу, когда им делились. Друзья, подписчики и незнакомые люди начали жертвовать по 10, 25 или 100 долларов. Некоторые вносили даже 500 долларов. За первые два дня фонд собрал 4000 долларов.

В те выходные страница на GoFundMe появилась в ленте Трейси Фрей в «Фейсбуке»[53], которая сразу же «запаниковала», вспоминает она. Снова ожило ее охранное чувство и стремление защищать. Как человек, хорошо знавший историю жизни Шетлера, она поймала себя на том, что читает между строк его посты в социальных сетях. Когда он упомянул, как трехнедельный сон в пещере сказался на его спине, Фрей предположила, что возвращение этой боли, возможно, тоже усилило беспокойство и подтолкнуло к размышлениям по ряду вопросов, которые мучили Шетлера в течение многих лет после аварии. Последний пост Шетлера о том, что он вместе с Раватом отправился в паломничество к озеру Манталай, «кричал», вспоминает она. «Я беспокоилась, что он зашел слишком далеко», – сказала она мне.

Фрей позвонила Тому МакЭлрою, их старому другу из Школы следопытов, и спросила, разделяет ли он ее беспокойство. Он напомнил, что у путешественников часто меняются планы и люди могут запросто задерживаться даже в обычных ситуациях в дикой природе. Вскоре после этого МакЭлрой отправил Фрей сообщение: «В его посте говорится, что он вернется в середине или конце сентября, так что пока он опаздывает всего на несколько дней, что, я полагаю, нормально для духовного паломничества. Я бы никому не сказал не делать того, что им кажется правильным, но я не удивлюсь, если он уйдет с холмов, чувствуя, что люди слишком остро реагируют».