Затерянные в Гималаях. Путешествие в поисках себя, обернувшееся катастрофой

Шетлер рассказал о своем паломничестве, описал, как он носил дрова за линию леса для разведения костров, и что он несколько дней питался скудно. Путешественники поделились с ним сухофруктами и шоколадом, затем свернули сигарету и закурили. Когда они сидели в самом сердце долины, Патель вспомнил, что примерно за час до того, как они встретили Шетлера, по тропе прошел садху. В те дни не было ничего необычного в паломниках, двигающихся по маршруту в Манталай, поэтому ему не сразу пришло в голову, что это может быть спутник Шетлера. Панчел вспоминает, что мимо него тоже проходил садху, но он говорит, что никогда не обращал на них особого внимания. Он считает, что истинное определение садху утрачено, поскольку все больше людей используют образ этих старцев для зарабатывания денег. «Практически лучший способ спрятаться от мира — стать баба, — говорит он. — Но такой путь не для настоящего садху». Он вспоминает, как на тропе пересекся с одним из них, и им, как он теперь уверен, и был Рават. Они не обменялись ни взглядом, ни словом. Томаш Бискуп, один из четырех польских трекеров, сказал, что в тот день он двигался медленнее, чем остальные члены группы, так как высота сильно сказывалась на его легких и ногах. Он отставал, но догонял, когда увидел идущего навстречу мужчину по тропе, пробираясь по камням с помощью короткой трости. Мужчина был одет не в яркую синтетическую одежду туриста, а в выцветшие шафрановые одежды садху. Приблизившись, Бискуп услышал, как мужчина что-то бормочет себе под нос. Он казался напряженным. «Намасте», — сказал поляк садху, но тот прошел мимо, не ответив на обычное приветствие и даже не взглянув в его сторону.

Когда все они уселись на камни внизу долины, Шетлер сказал остальным, что они с садху больше не вместе. По его словам, после прибытия на озеро Манталай садху начал вести себя странно, и они поссорились, поспорив о том, как долго им следует быть в святом месте. Рават хотел спуститься почти сразу после прибытия, а Шетлер хотел остаться подольше, по крайней мере еще на неделю, в соседней пещере из валунов. Он уже так далеко зашел, зачем же сразу разворачиваться? Но Рават был непреклонен и хотел вернуться в свою хижину в Кхеерганге. Он ткнул Шетлера палкой в ребра, пытаясь заставить его спуститься с тропы. Бискуп вспоминает, как Шетлер жаловался на боль в боку. Шетлер был так расстроен, что задержался у озера Манталай на несколько часов, пока садху уходил. Когда Рават скрылся из виду, он, наконец, начал медленно спускаться по тропе. Шетлер сказал группе, что теперь он путешествует сам по себе.

Панчал и Патель сказали, что, по их мнению, Шетлеру не хотелось покидать высокие горы, поэтому Патель спросил, не хочет ли он присоединиться к ним, пересечь перевал Пин-Парвати и спуститься в долину Спити. У них было более чем достаточно еды и места в палатках, чтобы разместить еще одного человека. Шетлер вежливо отказался. Он сказал, что хочет спуститься вниз, отредактировать видеоклипы и фотографии, снятые во время паломничества, и выложить их в социальные сети.

После получасового отдыха и передышки группа собрала рюкзаки перед тем, как отправиться в путь. У них был еще час или два, чтобы добраться до места своего лагеря на высокой стороне озера, ниже перевала. Панчел схватил фотоаппарат, и они вместе сделали снимки — те самые, на которые Джон Марикос позже наткнулся в соцсетях.

Шетлер поблагодарил группу за еду и попрощался. Он собрал рюкзак и кожаную сумку, повесил их на плечи и взял флейту. Повернувшись и начав спускаться по тропе, он поднес инструмент к губам и начал играть.

* * *