Затерянные во времени

Робсон толкнул створку. Дверь осталась неподвижной, и тогда он устремился к другой ее половине. Та подалась на дюйм или около того, затем и ее заело. Он навалился на нее изо всех сил, и массивная каменная дверь, открыть которую на Земле смогли бы совместными усилиями только трое, медленно отворилась.

Робсон включил прикрепленный к поясу фонарик и вошел. Мы прошли за ним около десяти ярдов, и тут он остановился.

— Еще одна дверь,— раздраженно пожаловался он.— Словно гигантский сейф. Ну-ка, посветите!

Вторая дверь была устроена более просто, чем наружная, единственным ее признаком был глубоко очерченный круг. Я взглянул на этот круг — и ощущение опасности усилилось. Круг — во всем остальном мире это знак бесконечности, вечности — возможно ли, что здесь, на Луне...

Я чуть было не призвал своих товарищей остановиться, но вовремя понял, как жалко прозвучит мое предостережение на фоне охватившего их исследовательского азарта.

— Она запечатана,— кто-то показал на десяток или более черных нашлепок, образующих сложную светящуюся композицию на косяках. На каждой из этих нашлепок тоже был вырезаны круги.

Человеку, не сведущему в антропологии, может показаться странным, что я придал чисто земное значение кругу, найденному здесь, на Луне. Но ведь именно круг, за исключением креста, самый ранний и широко распространенный символ. С самых древних времен им обозначают волю человека к бессмертию во всех уголках земного шара, и он до сих пор не утратил своего значения. Он был распространен в культурах многих племен и наций, и вот он опять — теперь и на Луне!

С ощущением неотвратимости какого-то несчастья я стоял в сторонке и наблюдал, как остальные ломают печати. Но дверь все-таки отказывалась поддаваться, несмотря на усилия пяти человек. Они вытащили ножи и принялись отскребать вязкую пасту с краев. Попытались еще раз — но каменный квадрат по-прежнему не поддавался.

Робсон предложил использовать небольшое количество взрывчатки.

— Сама по себе дверь ценности не имеет,— заметил он.— На ней нет никакой резьбы, только этот крут.

Остальные после минутного колебания согласились. Десять минут спустя на поверхности двери уже красовалась поперечная трещина, а отдельные куски разбили ломом. Препятствие было устранено, и мы протиснулись через пролом, чтобы попасть в большую выбитую в скале комнату. Там и сям в стенах виднелись черные проемы, можно было предположить, что за ними начинаются коридоры, ведущие в какие-то дальние помещения, но пока что мы не особенно обращали на них внимание, так как наше внимание привлекла кучка продолговатых ящиков, лежащих на полу.

Они были сделаны из какого-то серого металла, который тускло отблескивал в лучах наших фонарей. Один из ящиков, лежащий близко к двери, пострадал от взрыва. Крышка на нем приподнялась и немного сдвинулась. Из образовавшейсмя щели торчала человеческая рука.

Робсон схватился за край крышки и откинул ее. Когда взгляд его упал на то, что было в ящике, он удивленно отшатнулся. Мы поспешили к нему и изумленно уставились на ящик — впервые земляне видели лунного жителя!

Он необыкновенно хорошо сохранился, и мы, бедные простаки, поражались тому искусству, которое смогло в целости оставить для нас не завернутое в саван тело, которое после тысячи, а возможно, и миллиона лет в саркофаге выглядело так, будто было живым еще вчера. Ни один из нас не догадывался об истинном его состоянии. Мы были чересчур высокомерны, чтобы допустить саму мысль о том, что какой-то народ мог опередить нас хоть в какой-то из отраслей знания. Мы разглядывали этого селенита, отмечая почти невероятное развитие его грудной клетки, коричневатую пигментацию кожи и монголоидный разрез глаз; мы обратили внимание, что он чуточку ниже ростом, чем любой даже самый низкорослый из нас, мы пытались его классифицировать и объясняли друг другу, что перед нами — брахицефал. Если бы даже кому-то из нас и удалось заметить, что губы лунного жителя чуть дрогнули в усмешке, он даже и не упомянул бы об этом — какой интерес для ученого может представлять улыбка мертвеца?..

Когда мы вернулись на «Искру» чтобы отдохнуть и пополнить запасы кислорода, капитан Тофт встретил нас известием, что повреждение двигателей оказалось более серьезным, чем можно было ожидать. По его мнению, на ремонт потребуется около двадцати четырех часов.

Задержка его раздражала, так как он рассчитывал следовать вокруг Луны за Солнцем и выйти на невидимую сторону при свете дня. Теперь же там нас застигнет ночь — ведь пылающее Солнце уже совсем недалеко от горизонта, и через двенадцать часов сюда придет темный период лунной ночи продолжительностью в две недели.

Но мы не разделяли его беспокойства и не спешили улетать. Наоборот, нам была по душе эта задержка, поскольку благодаря ей мы получали дополнительное время для исследований. Какая разница, день или ночь в каменном склепе?