Затерянные земли

– Даже не думай! – прошипела она. – Чем ты им поможешь? Вон, едва на лапах держишься… Не выпускай его! – Она подтолкнула дракончика к Сверчок, а сама взмыла в небо.

Дождь лил всё сильнее, пенистые волны ревели и метались под резкими порывами ветра. Оцепенев от ужаса, Синь наблюдал, как листокрылая с ходу врезалась в ядожалов. Захваченный врасплох, один всё же успел развернуться и сцепился с ней, другого, воспользовавшись моментом, тут же атаковал Мечехвост.

В пропитанном водой воздухе хлестали крылья, когти скользили по мокрой от дождя чешуе. Синь привык считать Мечехвоста лучшим из бойцов, но рядом с Росянкой и королевскими солдатами приятель смотрелся довольно хило. Ядожал полоснул его когтями по крылу, и молодой шелкопряд заревел от боли.

Луния вдруг резко выбросила вперёд лапы, и дракончик понял, что она собирается поразить врагов огнешёлком. Однако горящие пряди, выйдя из повиновения, рассыпались в воздухе над её головой, как струи фонтана. Могучий порыв ветра подхватил их, переплёл в ослепительную золотистую сеть, раздул, словно парус, и стремительно потащил в сторону моря, увлекая дракониху за собой.

– Луния! – простонал Синь, в слезах наблюдая за её тщетными попытками освободиться от липкого огнешёлка. Ещё мгновение, и сестра исчезла среди грозовых туч, пронизанных молниями.

Мечехвост в отчаянии отпихнул противника всем телом и помчался вдогонку, бешено молотя крыльями и выкрикивая имя любимой. Вскоре и он исчез в затянутом тучами небе. Росянка тем временем продолжала невозмутимо биться уже с двумя ядожалами.

– Надо лететь… лететь за ними! – повторял Синь в полубреду, трясясь всем телом. Чешуя горела, словно объятая настоящим пламенем. – Луния… Мечехвост…

– Не можешь ты пока никуда лететь… – Обняв дракончика крыльями, Сверчок увлекла его в глубину грота обратно к туннелю, по которому они пришли. – Превращение начинается, тебя надо спрятать понадёжнее. Куда бы нам… – Она задумалась.

– Но как же…

– Они обязательно вернутся! – горячо заверила Сверчок. – Шторм скоро закончится, все прилетят назад и захотят увидеть тебя целым и невредимым. Понимаешь? А если ты сейчас кинешься наружу и попадёшь в когти солдатам, то всё только испортишь! – Она повела его в боковой проход, оберегая от острых выступов скал.

– А Росянка… – пробормотал он.

– Росянка сама о себе позаботится! Если ты ещё не заметил, эти солдаты ей на один зуб. Идём, я помню дальше одну пещерку, она самая незаметная…

Спорить Синь уже не мог, он был не в состоянии даже думать. Казалось, голова его существует отдельно от тела. Каменный пол шатался под лапами и вспыхивал искрами, дракончика бросало то в жар, то в холод.

Наконец Сверчок осторожно протиснулась вместе с ним между двух скал в небольшой закуток с гладкими стенами, которые искрились ещё сильнее, но глазам уже трудно было доверять.

– Жалко, нельзя пойти в Кокон, – еле выдавил Синь, стуча зубами. – Домой бы сейчас…

– Понимаю, – вздохнула Сверчок. – Очень жаль, что нельзя.

Он опустился на колени, приподнял передние лапы, и из запястий хлынул шёлк, огненный, ослепительно-золотой, охватывая виток за витком всё тело, начиная с хвоста. Там, где шёлк прилипал к чешуе, мышцы тут же расслаблялись, и блаженное ощущение покоя поднималось всё выше и выше тёплой ласковой волной.

– Я буду рядом, Синь, – шепнула Сверчок. Дракончик встретил взгляд её тёмно-карих глаз, сияющих отсветами огнешёлка. – Останусь с тобой и встречу, когда ты проснёшься. Всё будет хорошо, обещаю!

Дракончик Синь не любил перемен и был вполне доволен своей жизнью. Однако за последние пять дней привычный мир повернулся к нему совсем другой стороной. Всё оказалось иначе, чем дракончик себе представлял. Королева хозяйничает в головах у подданных, Книга Ясновидицы – совсем не то, чем её считают все, а его отец – узник на фабрике огнешёлка. Сам же Синь влюблён в Сверчок из племени ядожалов.

Он сумел справиться с потрясениями от внезапных открытий, стал сильнее и теперь куда лучше представлял себе мир, в котором живёт.

А значит, как учила Ясновидица, пора идти дальше и самому решать, каким быть!

Синь не сомневался, что после всех перенесённых испытаний такая мелочь, как отращивание крыльев, ему нипочём.

Золотистое пламя охватило его целиком. Дракончик закрыл глаза, и Превращение началось.

Эпилог

Дракониха открыла глаза, и морская чайка с пронзительным криком отлетела в сторону, возмущаясь драконами, которые прикидываются едой, а потом коварно оказываются живыми.

Луния лежала, вся обсыпанная мокрым песком. Он покрывал её от рогов до хвоста, набившись в чешую, между когтями и даже в уши. Волна накатилась на берег, потеребила задние лапы и хвост, омыла живот и откатилась обратно.

С трудом приподнявшись, дракониха застонала от боли. Отползла подальше от волн и развернула крылья, проверяя, целы ли они. Одно было сильно ушиблено – она смутно помнила, как попала под град, – а растянутая лодыжка почти не позволяла наступать на лапу.

Ох, как же больно!