Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией

По площади прогуливались несколько десятков людей. Многие из них были без всякой одежды, а некоторые украсили тело затейливыми украшениями и узорами: ожерельями из обезьяньих зубов, завитушками черной краски, добываемой из фрукта под названием генипап, полосами красной краски из ягод уруку. Женщины в возрасте от тринадцати до пятидесяти носили свободные хлопковые платья, верхняя часть которых болталась вокруг талии. Большинство тех мужчин, что не были голыми, носили обтягивающие плавки из спандекса, точно пловцы на Олимпиаде. Хорошая физическая форма явно считалась тут большим достоинством. Я заметил, что у некоторых детей икры и бицепсы туго обтянуты повязками, точно у раненых, — чтобы подчеркнуть мышцы.

— У нас это знак красоты, — пояснил Важуви.

В племени по-прежнему совершали убийства детей, которые казались калеками или неполноценными, хотя сейчас эта практика не так распространена, как прежде.

Важуви ввел меня в свой дом — темное помещение, заполненное дымом костра. Он представил меня двум привлекательным женщинам с черными как уголь волосами, спадавшими на их голые спины. У женщины постарше на плечах имелась татуировка в виде трех вертикальных полосок, а у той, что была помоложе, на шее висело ожерелье из поблескивающих белых ракушек.

— Мои жены, — объявил Важуви.

Вскоре из тени стали появляться все новые и новые люди: дети и внуки, зятья и невестки, тетушки и дядюшки, братья и сестры. Важуви сообщил, что в доме живет почти двадцать человек. Он казался скорее даже не домом, а отдельной деревней. В центре помещения, у столба, поддерживающего крышу, с которой свисали сушившиеся кукурузные початки, одна из дочерей Важуви стояла на коленях перед большим деревянным ткацким станком и делала гамак, рядом с ней мальчик, опоясанный ремнем с голубыми бусинами, держал искусно разрисованный яркими красками керамический горшок с рыбой, а рядом с ним пожилой охотник на скамье из твердого дерева, вырезанной в форме ягуара, сидел, затачивая пятифутовой длины стрелу. Фосетт писал о южной части бассейна Амазонки: «Весь этот регион пропитан самыми любопытными индейскими традициями», которые «не могут быть ни на чем не основаны», а значит, в этих местах существовала «великая некогда цивилизация».

В деревне жили около ста пятидесяти человек, и они были четко разбиты на социальные слои. Это были не какие-нибудь кочующие охотники и собиратели. Вождями здесь становятся по крови, подобно королям Европы. Существуют табу по части рациона, запрещающие туземцам есть большинство видов звериного мяса, в том числе тапира, оленя и кабана. Эти диетические ограничения, едва ли не самые строгие в мире, пожалуй, противоречат расхожему представлению, что индейцам постоянно угрожает смерть от голода. В период полового созревания мальчиков и девочек держат в строгой изоляции друг от друга, и в этот период особый наставник обучает их ритуалам и обязанностям взрослых. (Сына вождя, который должен стать его наследником, отделяют от других на срок до четырех лет.) Дайотт, во время своего путешествия по району Шингу вместе с Алоике, проходил через деревню калапало и был настолько поражен увиденным, что написал: «Есть основания верить, что рассказы Фосетта о забытой цивилизации имеют под собой фактическую подоплеку».

Я спросил у Важуви, не слышал ли он о том, что жители этого региона («шингуанос») некогда произошли от более крупной цивилизации, — или что в окрестных джунглях имеются какие-нибудь заметные развалины. Он покачал головой. Тем не менее одна из легенд гласит: когда-то дух по имени Фици-Фици прокопал здесь гигантские рвы. («Повсюду, где он видел удобное место для житья, Фици-Фици прорывал длинные, глубокие канавы и оставлял там часть своих людей, а сам продолжал путь».)

Пока мы разговаривали с Важуви и Паулу, в дом вошел человек по имени Ваните Калапало и уселся подле нас. Казалось, он был чем-то подавлен. Он объяснил, что его работа — охранять один из постов в резервации. Вчера к нему явился индеец и сказал: «Слушай, Ваните. Белые люди строят что-то в Афасукугу». Слово «Афасукугу» означает «место, где живут большие кошки»: шингуанос верят, что на этом месте были созданы первые люди. Ваните взял палку и начертил на земляном полу что-то вроде карты.

— Вот Афасукугу, — пояснил он. — У водопада.

— Это за пределами парка, — добавил вождь. — Но это священное место.

Я вспомнил: Фосетт обмолвился в одном из своих последних писем, что узнал от индейцев о священном водопаде в этих краях и что он намерен его посетить.

Ваните продолжал свой рассказ:

— Тогда я сказал: «Я пойду с тобой в Афасукугу, но ты сумасшедший. Никто не станет ничего строить там, где живут ягуары». Но когда я туда пришел, я увидел, что водопад разрушили. Его взорвали тридцатью кило динамита. Это было такое красивое место, а теперь его нет. И я спросил у человека, который там работал: «Что вы делаете?» И он мне сказал: «Строим плотину для гидроэлектростанции».

— Это посреди реки Кулуэни, — добавил Важуви. — Вся вода оттуда течет в наш парк, на нашу территорию.