Затерянный храм

Грант прищурился, глядя на тоненькую свечку:

– А больше они не станут?

Толпа затихла. На вершине холма, в двери церкви, появилась искорка. Она на миг замерла, потом разделилась на две, а потом еще и еще – она переходила из рук в руки, и новые и новые свечи загорались от нее.

– Огонь привозят на лодке из Иерусалима, – прошептал Рид. – Каждый год патриарх Иерусалимский входит в храм Гроба Господня, к могиле Христа, и там сам собой возжигается священный огонь. Патриарх зажигает от него свечу и передает огонь пастве.

– Мне это все напоминает фокусы. У него небось в кармане штанов зажигалка.

– Может быть.

Рид, кажется, опять не слушал ничего, кроме собственных мыслей.

– Удивительно, однако, думать, что и в древности жители острова ждали, пока лодка доставит им священный огонь. И вот прошло три тысячи лет, а мы делаем то же самое.

Грант порылся в памяти. Ему показалось, что за последнюю неделю он выучил истории больше, чем за все предыдущие тридцать лет жизни.

– Вы про ритуал с огнем? Это когда они на девять дней погасили весь огонь?

– Да-да. Что интересно – согласно одному из источников, этот ритуал должен был очистить остров после эпизода, о котором я вам раньше рассказывал. Тьма была временем скорби, символической смерти во искупление убийства мужчин. А потом к ним прибыл огонь, который символизировал новую жизнь и возрождение.

– Пратолаос, – вдруг вспомнил Грант. – Первый человек, заново родившийся в пещере.

– Не слишком отличается от истории другого человека, который был погребен в пещере и ожил.

Рид замолчал – к ним обернулся стоявший впереди мужчина, кряжистый крестьянин в плохо сидящем костюме. Грант уже приготовился услышать упрек, но сосед лишь улыбнулся и протянул свою свечу, наклоняя ее к свече Рида. Фитили соприкоснулись, свеча Рида подхватила пламя и засветилась. Вниз побежал шарик расплавленного воска.

– Христос анести, – сказал крестьянин.

Христос воскрес.

– Алитос анести, – ответил Рид.

Воистину воскрес.

Приветствие и ответ на него порхали вокруг них в толпе, словно мотыльки летней ночью. Рид повернулся к Гранту, протягивая ему свечу:

– Христос анести.

– Как скажете.

Грант зажег свою свечу и теперь держал ее на отлете, стараясь не капать воском на ботинки.

– Вам неловко?

Грант смущенно хмыкнул:

– Неловко. Не знаю, грехи ли я сжигал, оправдывался ли за женщин, убивших мужей, поклонялся ли Иисусу или взывал к Пратолаосу.

Рид улыбнулся:

– Да, вы все правильно поняли. Но огонь нельзя держать у себя. Вы должны передать его дальше.

Грант повернулся. Огоньки разошлись широко вокруг – большинство свечей у него за спиной уже горели. Одна только, кажется, не была зажжена. Грант потянулся к ней. Две свечи соприкоснулись, несколько раз стукнулись друг о друга в неловкой вежливости и наконец утвердились одна подле другой, чтобы пламя могло перепрыгнуть.

– Христи анесту, – коверкая слова, пробормотал Грант.

Женщина притянула к себе свечу и подняла ее перед собой. Оранжевый свет осветил ее лицо, а в глазах отразились язычки пламени.

– Марина? – Грант чуть не уронил свечу. – Господи боже мой!

– Воистину воскрес.

Она отвернулась, Грант уже поднял руку, но Марина просто передавала огонек мужчине, стоявшему рядом с ней. Сделав это, она снова повернулась к Гранту. Она плакала и даже в толпе выглядела необычно беспомощной, словно не знала, то ли кинуться на него, то ли убежать.

– Извини за Мьюра, – сказал Грант. – Он… Он просто дурак.

– Я не продавала тебя русским, – ломким голосом произнесла она.

– Я никогда такого не говорил. Но можно понять, отчего Мьюр бесится. Кто-то сообщил красным, куда мы поехали. Жалко, что ты застрелила того русского. Было бы неплохо расспросить его о том, что ему известно.

Он искоса глянул на нее, а она ответила взглядом в упор.

– У него под курткой был пистолет, и он хотел его достать. Ты бы что стал делать?

– Это была табличка.

– Значит, хорошо, что я в нее не попала.

Грант осторожно протянул руку и убрал прядь волос, упавшую на щеку Марины.

Она не стала его останавливать.

– Ну, все это уже не важно. – Над толпой пролетел ветер, и Грант, согнув ладонь, прикрыл пламя свечи. – В святилище ничего нет. Этот след остыл три тысячи лет назад. Он не просто холодный – он замерз в глубинах времени. Можно все здесь бросать и возвращаться на Крит.

Из-за спины послышалось осторожное покашливание. Грант и Марина, обернувшись, увидели Рида – он смотрел на них с виноватым видом.

– Думаю, что след становится теплее.

Марина и Грант с недоверием смотрели на него.

– Как?

Рид покрутил кончик носа.

– Ответ в старинных легендах. – Он улыбнулся. – Надо доверять своему носу.

Глава десятая

Терма, Лемнос. На следующее утро

– Вы уверены, что правильно поняли?