Затерянный клан

Подземный торговый комплекс давно служил искореженным памятником самому себе. Когда-то это был оживленный коммерческий центр столицы, приближенный не столько к продавцам, сколько к покупателям. Расположенный поверх всех пересадочных станций метро сразу, Метроград являлся сердцем человеческого муравейника и самой посещаемой точкой крупнейшего города страны. Затем, после войны, именно через Метроград в метро попали те, кому повезло выжить при первых бомбах. Укрытый под тоннами железобетона и земли торговый центр принял на себя энергию удара, выгадал драгоценные минуты для еще более сокрытого пересечения станций метро, в будущем превратившегося в Датаполис. Затем именно Метроград стал пристанищем первых сталкеров, включая рекрутов генерала Ольшанского, разработавшего систему обучения своих легендарных отрядов, составленных из групп по три человека. Годы спустя комплекс деградировал в прибежище нескольких десятков бродяг, выживающих лишь за счет удачи, чужих навыков и старых распакованных довоенных складов, обеспечивавших предметы торговли с Датаполисом. Наконец, после атаки «Птиц» и обезвреживания Шестакова комплекс превратился в насмешку над любой идеей, которую пытались здесь взрастить.

Сейчас в комплексе находилось всего два человека, и из них ни один не считал, что останется здесь надолго. Оба были в специальной комнате с двумя дверьми. Первая вела в манеж с рядом колонн, который давно не мог похвастаться полной герметичностью. Вторая – в узкую служебную нишу, в которой на старых аккумуляторах работал одноместный лифт, ведущий в Датаполис. В комнате не было никакой мебели, лишь грязные разводы на стенах и настольная лампа, стоявшая на треснутом полу. Зато в ней можно было разговаривать без масок. Свет и незагрязненный воздух – два единственных условия, которые обеспечили этому месту редкую, но регулярную посещаемость. И, как правило, беседы в ней велись именно по двое. Один человек пришел снизу, второй – снаружи.

– Здравствуйте, Арсений Петрович, – сказал первый – более широкоплечий, в возрасте, с уверенной позицией хозяина. – Как ваши дела?

– Я не Петрович, – ответил второй – молодой и худощавый, с бледными тонкими руками гражданина, рожденного в подземелье и не знавшего много физической работы. – Дела хорошо. Благодарю вас, Игорь. По отчеству не знаю, извините.

– Не важно, – ответил Шестаков. – Здесь ни у кого из нас нет отцов. Да и насчет детей нельзя быть уверенным. Принести вам стул? У нас теперь их много, и сидеть на них некому.

– Спасибо, я постою.

– Точно? – Шестаков вытащил из кармана пачку сигарет, затянулся с удовольствием. – Ну, как знаете. Я всегда сам гостей встречаю. Даже при генерале встречал. Любой, кто приезжает снизу, обязательно имеет мое глубочайшее внимание.

– Не сомневаюсь, – ответил Арсений, в сотый раз за утро вспоминая наказы смотрителя: не провоцировать, не верить, помнить, что решение о подъеме лифта принимается только сверху. Кипарис не стал добавлять, что спуститься вниз тоже можно, только если хозяева Метрограда позволят. Об этом Арсений догадался уже сам.

– Позвольте спросить, как вы еще живы? – задал вопрос помощник смотрителя, глядя, как Шестаков переносит вес на правую ногу. Арсений в силу врожденной наблюдательности запоминал много самых разных вещей, в частности – умел распознать недавнее огнестрельное ранение и поведение выживших после него. Во многом благодаря своим талантам он и сделал карьеру в администрации.

– А что мне сделается? – пожал плечами Шестаков. – Да, меня сместили. Только организации уже нет, пацаны все равно что сами по себе. Кондор со своей бандой потрепали нас как котят, не стану спорить. Все разбежались, потом некоторые вернулись, снова свалили, пришли другие… Решили, что старый конь, как я, борозды не испортит.

– Понятно. – Арсений огляделся, словно прикидывал, что может быть за этими стенами. – И сейчас здесь никого, кроме вас, нет?

– А ты с какой целью интересуешься? Напасть хотите?

– Нет, я… – Секретарь смутился. – Простите, виноват. В самом деле, невежливо вопрос прозвучал.

– Хвалю за честность. И отвечаю тем же: сейчас здесь никого. Но притопать мои ребята могут в любой момент. У них сейчас полная свобода. Если найдут себе лежку снаружи – могут не появляться неделями. Захотят – вернутся.

– Хорошо. – Арсений решил все же приступить к повестке дня. – Зачем вы меня вызвали наверх? Вы хотите что-то обсудить? Я выслушаю все от имени смотрителя.

– Рассказываю. – Шестаков сделал глубокую затяжку, с наслаждением выпустил дым. – Предложил бы стул, но раз не хочешь…

– Нет.

– Ладно, скажу прямо: в Киеве остались выжившие с Красной ветки метро.

Арсений молча хлопал глазами, не зная, что ему лучше сделать – сохранить эту дикую формулировку в памяти, чтобы передать ее Кипарису и избавить себя от анализа, или же обдумать услышанное самостоятельно и сделать выводы.

– Да, ваш «Красный вариант» оказался не загоном, – ухмыльнулся Шестаков. – Вокруг Креста и Метрограда живут человечки. И они начали нам всем мешать.

Секретарь покивал, сохраняя внешнее безразличие, и спросил: