Затерянный мир

Якорь встал и махнул рукой мужикам: «Пошли». Они стали спускаться по лестнице, Костя крался следом, держа пистолет двумя руками…

Ахионора открыла лично и с порога влупила любимого Володю в челюсть со словами:

– АЛКАШ!

Якоря шатнуло, но он устоял. Ахинора удивилась.

– Дай конфет! – мягко попросил Якорь.

– А ГОВНА НЕ НАДО ТЕБЕ?

– Та тут такая петрушка, – начал было Якорь, но дверь захлопнулась так же резко, как и открылась. Володя упал на пороге и заорал страшным голосом:

– Стреляй придурок, стреляй урод, нету у меня никаких конфет, чтоб ты ими задавился!

Костя помялся и отвечает:

– Ладно, я могу и деньгами взять, где киоск знаю…

Маргулис порылся по карманам и нашел несколько мятых рублей.

– Хватит? – спросил он устало.

Костя бумажки забрал и вопросительно глянул на Байзеля. Тот тоже сунул ему какую-то мелочь и обшарив карманы Якоря, впавшего в транс, присовокупил к выкупу яблоко и пару потертых трояков. Костя все тщательно проверил, рассовал по карманам и дунув в ствол пистолета объявил торжественно:

– Операция окончена! – после чего пулей метнулся на улицу мимо опешивших заложников.

…Через несколько часов Костя сидел в своей комнате и наслаждался покоем. Двери он закрыл на засов, опасаясь мести Байзеля со товарищи. Тихо работал телевизор, в животе таяла карамель. Тут из-за дверей донесся неясный шорох. Костя взял пистолет и подошел. Тишина. На всякий случай он спросил:

– Кто там?

Естественно никто не ответил, Костя уже хотел отойти от дверей, но увидел лежащий на полу литок бумаги. Он поднял его и прочел:

«Дед Мороз зовет в поход!», под бумажкой оказалась приклеенная липкая карамелька. Костя механически проглотил ее и не мигая, стал открывать засов. Никого. Семенко опустил пистолет и в двух шагах от себя увидел еще один листок. Озираясь по сторонам, он поднял и его. Еще одна конфета устремилась по пищеводу, когда Костя прочел:

«Иди по сладкому следу!»

И он пошел. Листочки вывели его из квартиры на лестницу, и по лестнице на улицу. Когда он наелся, то обнаружил, что очутился в близлежащем лесу на знакомой полянке, перед заброшенным фанерным домиком. Последняя записка приглашала войти. Костя толкнул хлипкую дверь и повел пистолетом вокруг. Он увидел русскую печь и копошащегося у нее человека в шубе и в красном колпаке. Человек месил тесто и опасливо косился на пистолет. У него была белая борода и нетрезвые румяные щеки.

– Кто ты? – сыто спросил Семенко.

– А ты что не видишь? Я дедушко Мороз!

– А чего делаешь?

– Пеку маковые дули, аж жарко стало! – мужик вытер руки об шубу.

– А что это за дули такие? – Косте стало интересно, но пистолет он не опускал.

– Маковые дули, это калачи такие специальные, ясно?

– Ясно,– ответил Костя,– а мне дашь попробовать?

– Дашь, это курвы так только говорят, потому что людей болезнями разными заражают. Надо говорить, пожалуйста, дедушко Мороз, одари меня маковой дулей. Вот как!

Костя послушно произнес требуемое и в тот же миг пол под ним провалился и он полетел в яму.

Дед Мороз облегченно снял жаркую шубу и сказал:

– Что ж это я в шапке, как Чингизхан, какой-то, курва! Попался, наконец, засранец.

Потом подошел к яме и сунул туда сложенную из пальцев дулю, предварительно посыпав ее маком.

– На тебе кулича, придурок. Попался и молчи теперь, а то как перепугал своим пистолем, аж писюн до трусов поприлип. Ох, и жарко ж натопил! Эй, Вова, скрутили засранца?

Из ямы послышалась матерщина и кряхтенье Якоря. Потом и сам Володя появился, да не один, а с Байзелем и связанным обезоруженным террористом.

– Теперь казнить будем или как? – спросил дед Мороз, отклеивая бороду и превращаясь в Колю Маленко.

Костя уже пришел в себя и несчастными глазами зыркал по сторонам.

– Зачем меня казнить?

– А что ж с тобой делать? Только в печь на калачи. Они мясными должны быть по рецепту древнему. Вот хоть у Байзельки своего спроси, курва!

– Щесно мясные? – спрсил тут же Костя.

Байзель сердито молчал, зато Якорь ответил:

– Щесно! Берешь Семенка, испекаешь на сливочном масле в русской печи, режешь на куски, крутишь в мясорубке и суешь в калачи…

– До полного усвоения организмом,– удовлетворенно добавил Николай, кидая бороду в огонь,– Гори-гори ясно, чтоб ты курва не погасла! Да братец апрель? Садись на лопату будем жарится!

Костя дико завизжал, но его усадили на лопату и втроем стали подпихивать к огню.

– Не надо! Не надо!!! Я невинный!!! – орал Семенко.

Когда завоняло горящим ботинком, мужики резко развернули лопату по направлению к входным открытым дверям и швыранули придурка на грязный подтаявший снег. Он покатился под дружный смех бывших заложников.

– Будет знать, курва, как над стариками шутиться,– вытирая выступившие слезы сказал Маленко. – Хотя надо было побольше припалить, я так думаю.

– Успеется,– подмигнул ему Байзель. Костя стал шевелиться, а экс-заложники неспеша закурили и Якорь стал расставлять на столике стаканы.

КРОССВОРДИСТЫ

– Байзель! – позвал Костя Семенко своего сурового наставника,– пойдем, я тебя что-то спрошу!

Байзель хмыкнул и слегка повернул голову в сторону воспитанника, вставать и куда-то идти в его планы не входило.