Затерянный мир

Раздался негромкий писк. Торн достал небольшую черную коробочку пейджера. Огонек мигал. Он развернул экран и протянул коробочку Малкольму.

– Прочитай вслух.

– Это от Арби, – сказал Ян. – «Счастливого пути. Если понадобится наша помощь, звоните. На всякий случай мы будем начеку». И номер.

Торн рассмеялся:

– Замечательные ребята! Не сдаются до последнего. – Потом он стал серьезным, словно ему пришла в голову неожиданная мысль. – Когда отправлено послание?

– Четыре минуты назад. Пришло по сети.

– Ладно, просто проверяю.

Они повернули направо, к аэропорту. Вдали показались огни вокзала. Малкольм мрачно глядел на дорогу.

– Глупо бросаться вперед очертя голову. Так не годится.

– Да все будет в порядке. Главное, чтобы мы попали на нужный остров.

– Без вариантов.

– Откуда ты знаешь?

– Я не хотел говорить при детях о самой важной улике. Несколько дней назад Левайн видел тушу одного из зверей.

– Да ну?

– Ему повезло – он оказался там прежде, чем власти сожгли ее. И обнаружил на теле метку. Ричард срезал метку и прислал мне.

– Метку? Что, клеймо?

– Нет, метку, как на биологических образцах. Она была старой и пострадала от серных паров.

– Наверное, вулканических.

– Наверняка.

– Ты сказал, она была старой?

– Несколько лет, – ответил Малкольм. – Но самое интересное заключалось в том, как животное погибло. Левайн пришел к выводу, что оно было ранено еще при жизни – глубокая рваная рана до самой бедренной кости.

– Ты думаешь, что его ранил другой динозавр? – спросил Торн.

– Именно так.

Наступила тишина.

– Кто, кроме нас, знает об этом острове?

– Понятия не имею. Но кто-то сильно пытается разузнать. В мой кабинет недавно вломились и все перефотографировали.

– Великолепно, – вздохнул Торн. – Но ты же не знал, где находится этот остров?

– Нет, тогда я еще не сопоставил все данные.

– Как ты думаешь, кто-нибудь мог успеть раньше нас?

– Нет, мы первые.

Вопрос использования

Льюис Доджсон распахнул дверь с табличкой «Животные», и все собаки тут же залились громким лаем. Доджсон прошел по коридору, вдоль которого по обе стороны тянулись клетки высотой в три метра. Это здание было достаточно большим – калифорнийский отдел «Биосина» в Купертино требовал много животных для опытов и тестов.

Рядом с ним семенил Россайтер, глава компании, который брезгливо смахивал шерстинки со своего итальянского костюма.

– Паскудное место, терпеть его не могу, – сказал он. – Для чего ты меня сюда затащил?

– Потому что нам нужно поговорить о будущем, – ответил Доджсон.

– Здесь воняет, – пожаловался Россайтер и глянул на часы. – Давай побыстрее.

– Поговорим здесь, – сказал Доджсон, заводя главу компании в стеклянную звуконепроницаемую кабинку посреди здания. Лай сразу же стих. Но через стекло было видно, как заходятся собаки в клетках.

– Дело простое, но важное, – сказал Доджсон, меряя шагами маленькую комнату.

Льюису Доджсону минуло сорок лет, у него были гладкие щеки и большие залысины. Он казался моложавым человеком с мягкими манерами. Но внешность вводила в заблуждение – Доджсон с младенчески гладкими и розовыми щеками был одним из самых жестоких и агрессивных генетиков своего поколения. И это противоречие отразилось и на его карьере – неплохо успевающий студент Хопкинса, он был исключен за попытку ставить опыты с генетическим материалом человека. Позже он вакцинировал фермеров в Чили, а те так и не узнали, что были привиты новым, неопробованным штаммом.

И всякий раз Доджсон оправдывался тем, что у него не было времени, что его ученые разработки могли погрязнуть в тупых запретах, выдуманных для недалеких простаков. Он говорил, что «нацелен на результат», на самом же деле он просто не стеснялся в средствах и достигал цели любым способом. Еще Доджсону нравилось преподносить себя как выдающегося первооткрывателя, ученого-исследователя. Но увы, ему не хватало таланта что-либо открывать самому, он не сумел привнести в науку ничего нового. Он был настоящим паразитом – умел хвататься за открытия, сделанные кем-то другим. Он великолепно «первооткрывал» чью-либо работу, похищая разработки других ученых на ранних стадиях. В этой области равных ему не было. Уже много лет он возглавлял в «Биосине» отдел реверсивной инженерии, который (в теории) изучал продукцию конкурентов и определял, каким образом она была произведена. Но на практике этот отдел был занят промышленным шпионажем.

Россайтер, естественно, не питал никаких иллюзий насчет Доджсона. Он не любил ретивого шпиона и старался встречаться с ним пореже. Доджсон постоянно балансировал на грани закона, да и с начальством держался запанибрата, что сильно нервировало Россайтера. Но глава компании прекрасно знал, какая конкурентная борьба идет между современными биотехнологиями, а значит, такой человек, как Доджсон, – необходимое и неизбежное зло. Каждый хотел бы иметь такого работника. И Доджсон прекрасно знал себе цену.

– Сразу перейду к сути дела, – сказал шпион, поворачиваясь к начальнику. – Если мы будем шевелиться, мы первыми захватим технологии «ИнГена».

– Опять… – вздохнул Россайтер.