Затерянный мир. Отравленный пояс. Когда мир вскрикнул

Мы чуть было не сцепились снова, поскольку профессор все еще находился в пылу схватки, но, к счастью для меня, глупейшая ситуация разрядилась сама собой. Рядом с нами стоял полисмен с блокнотом в руках.

— Что все это значит? Как вам не стыдно! — возмутился он. Это было самое здравомыслящее замечание из всего, что я слышал в Энмор-парке до сих пор. — Итак, — настойчиво продолжил полисмен, поворачиваясь ко мне, — что здесь происходит?

— Этот человек набросился на меня, — ответил я.

— Вы действительно набросились на него? — спросил полисмен.

Челленджер тяжело дышал и ничего не ответил.

— А ведь это с вами уже не в первый раз, — сурово заметил полицейский, качая головой. — В прошлом месяце у вас были такие же неприятности. Вы поставили этому молодому человеку синяк под глазом. Пострадавший, вы предъявляете обвинение в этой связи?

Но я уже успокоился.

— Нет, — сказал я, — не предъявляю.

— А, собственно, почему? — спросил полисмен.

— Я сам в этом виноват. Я пришел к нему в дом без приглашения. К тому же он честно предупредил меня.

Полисмен захлопнул свой блокнот.

— Вы должны прекратить такое постыдное поведение, — сказал он. — А ну-ка, расходитесь! Расходитесь! — Это относилось уже к посыльному из мясной лавки, к горничной и нескольким прохожим, успевшим собраться на месте происшествия. Полисмен тяжелой поступью двинулся вниз по улице, оттесняя эту небольшую толпу. Профессор взглянул на меня, и в глубине его глаз мелькнула веселая искорка.

— Пойдемте! — сказал он. — Мы еще не закончили.

Слова эти прозвучали несколько зловеще, но я, тем не менее, последовал за ним в дом. Слуга Остин с лицом деревянного истукана молча закрыл за нами дверь.

Глава IV Это самое великое открытие!

Едва входная дверь за нами закрылась, как из столовой вылетела миссис Челленджер. Маленькая женщина была вне себя от возмущения. Она преградила дорогу своему мужу, словно разъяренный цыпленок бульдогу. Было очевидно, что миссис Челленджер видела, как я уходил, но не знала, что я вернулся.

— Ты настоящий зверь, Джордж! — воскликнула она. — Как можно было побить такого милого молодого человека?!

Профессор показал большим пальцем себе за спину.

— Да вот он, позади меня, жив и невредим.

Она смутилась, но не слишком.

— Простите, я вас не заметила.

— Все в порядке, мадам, уверяю вас.

— Господи, что у вас с лицом! О Джордж, ты невыносим! Каждую неделю обязательно какой-нибудь скандал. Все ненавидят тебя, ты делаешь из себя посмешище. Все, довольно. Терпение мое лопнуло.

— Не стоит перебирать грязное белье при посторонних, — проворчал он.

— Это и так уже ни для кого не секрет! — воскликнула миссис Челленджер. — Об этом знает вся наша улица, — да что там улица, весь Лондон. Остин, оставьте нас, вы нам пока не нужны. Как ты думаешь, что об этом говорят люди? Где же твое чувство собственного достоинства? А ведь ты мог бы стать профессором королевской кафедры[31] в каком-нибудь большом университете, где тысячи студентов почитали бы тебя. Где же твоя гордость, Джордж?

— А как насчет твоей гордости, дорогая?

— Ты слишком долго испытывал мое терпение. Ты превратился в заурядного скандального грубияна!

— Успокойся, Джесси.

— Неуемный свирепый хулиган!

— Ну все, довольно с меня! Отправляйся на место покаяния! — сказал Челленджер.

К моему удивлению, он наклонился, поднял жену на руки и посадил на стоявший в углу холла постамент из черного мрамора. Постамент был высотой более двух метров и такой тонкий, что миссис Челленджер с трудом удерживалась на нем. Трудно представить себе более нелепую картину, чем женщина с перекошенным от гнева лицом, восседающая подобным образом, болтая ногами и сжимаясь от страха и обиды.

— Немедленно сними меня! — завизжала она.

— Скажи «пожалуйста».

— Это свинство, Джордж! Сейчас же опусти меня!

— Пойдемте в мой кабинет, мистер Мэлоун.

— Нет, сэр, действительно!.. — начал я, глядя на бедную женщину.

— Мистер Мэлоун просит за тебя, Джесси. Скажи «пожалуйста» и сразу же окажешься внизу.

— Какой же ты негодяй! Ну, пожалуйста! Пожалуйста!

— Ты должна вести себя пристойно, дорогая. Мистер Мэлоун — представитель прессы. Завтра он напечатает все это в своей газетенке, да еще продаст лишний десяток экземпляров среди наших соседей. «Странности одной высокопоставленной особы» — на этом постаменте ты действительно можешь считаться поставленной достаточно высоко, не так ли? Далее идет подзаголовок: «Беглое знакомство с жизнью одной супружеской четы». Мистер Мэлоун ведь питается падалью и отбросами, как и вся эта братия, — porcus ex grege diaboli — свинья из дьявольского стада[32]. Я все правильно говорю, мистер Мэлоун?

— Вы действительно абсолютно невыносимы! — с жаром воскликнул я.

Челленджер расхохотался.