Затерянный мир (сборник)

– Да уж, вы, по крайней мере, дважды можете благодарить судьбу, дорогой мой. Первый раз за то, что ушли ночью бродить по лесу, иначе лежать бы вам сейчас связанным, как Саммерли, под пальмой, а второй раз за то, что им в последнюю ночь вздумалось охотится на индейцев. Они так этим увлеклись, что попросту о вас забыли. Вы были правы, почувствовав, что за нами кто-то все время с первого дня следил. Их наблюдатели постоянно прятались в ветвях гингко. Конечно, они уже успели нас хорошо запомнить и, обнаружив, что одного человека не хватает, могли учинить повторный налет на наш лагерь; но, повторяю, слишком увлеклись пленением индейцев, – именно поэтому сегодня с утра разбудил вас я, а не обезьяны. То, что я вам рассказал, пока лишь цветочки. Послушайте, что было дальше. Такое не пригрезится даже в кошмарном бреду. Помните бамбуковые заросли у подножья горы, где мы нашли скелет американца. Они находятся как раз на дне обрыва под городом обезьян, и обезьяны вдоволь поиздевавшись над пленниками, в конце концов, их сбрасывают в пропасть. Думаю, что в этом бамбуке, если немного поискать, найдутся сотни человеческих скелетов. У обезьян на краю обрыва даже оборудован своего рода церемониальный плац, эдакий трамплин в бездну. Каждую жертву они по очереди кидают с обрыва и с интересом следят, как она упадет: расплющится ли в блин, упав на плоский камень, или напорется на бамбуковый кол. Нас они тоже подтащили к краю площадки, давая возможность полюбоваться чудовищным ритуалом. Первые четверо индейцев, сброшенные с обрыва, повисли на стеблях бамбука, пронзенные ими, как куски шашлыка. Жуткий, инфернальный, и в то же время чем-то завораживающий спектакль. Мы, не в силах оторваться, наблюдали за каждым падением, заканчивающимся мгновенной смертью, и каждый из нас всякий раз думал: «следующий – наверное – я».

Но на том представление прервалось. Оставшуюся шестерку индейцев они оставили на завтра, то есть на сегодня, и, наверное, гвоздем программы предстояло выступить нам. За Челленджера поручится не могу, возможно, ему и на этот раз удалось бы заполучить спасательные привилегии. Но нам с Саммерли уже было несдобровать. Это – точно. Я принялся как можно хладнокровнее обдумывать создавшуюся ситуацию в поисках спасения. Во-первых, определил, что в любых действиях могу рассчитывать только на себя. От обеих профессоров не было никакого толку. Вы только представьте себе, чем занимались наши полоумные рыцари науки: всякий раз, когда им удавалось, они спорили, к какому подклассу приматов следует отнести захвативших нас в плен рыжешерстых бесов. Челленджер утверждал, что они – яванские дриопитеки, а Саммерли с пеной у рта доказывал, что мы имеем дело с классическими питекантропами, словом, – совсем спятили.

Наблюдая за поведением обезьян, я искал, в чем же их слабость, и обнаружил, по крайней мере, два уязвимых места. Превосходя физической силой любого человека, они из-за коротких кривых ног плохо передвигаются на открытом пространстве. Даже Челленджер и Саммерли на спринтерской дистанции легко бы их опередили. Ну а вы, или я в беге были бы среди них уж совершенно недосягаемыми чемпионами. Это один момент.

Другую надежду я возлагал на наши винтовки. Они не имеют ни малейшего представления об огнестрельном оружии, и так и не поняли, что произошло с раненой в живот обезьяной. Значит, во что бы то ни стало надо добраться до винтовок, а там уж пусть пеняют на себя.

Пролежав под деревом без сна всю ночь, я улучил мгновение, когда, как мне показалось мой часовой задремал, и сильно ударив его ногой в пах (отчего он, заскулив и скрючившись повалился на землю) пустился наутек. Связанные за спиной руки немного замедляли мой бег, но я, не обращая на это внимания, бросался, чтобы сократить расстояния, напролом через кусты и все бежал к нашему лагерю. Случайно зацепившись сзади за какую-то корягу, я с ужасом подумал, что кто-то из обезьян меня опять схватил. Отчаянно рванувшись вперед, я почувствовал, что мои руки освободились. Лианы свалились, на прощанье немного расцарапав кисти. Ну, а остальное вам известно.

– А как же профессоры? – с ужасом прошептал я. – Теперь обезьяны их убьют из одной мести за контуженного часового.

– Убьют, если мы не поспеем вовремя на выручку. В любом случае они бы всех нас убили. Так что мой побег не мог существенно ухудшить положение. Но теперь дело нашей чести и совести прийти с оружием в руках, чтобы их спасти, или, на худой конец, по-братски разделить с ними горькую участь смертника. Для нас с вами настал решительный час. Нужно покаяться в грехах и помолится. Так, или иначе, сегодня к вечеру наша судьба будет решена.

– Тогда нужно действовать, – почти забыв об осторожности, закричал я. – Долго мы будем здесь прохлаждаться?

Я начал подниматься, но почувствовал на плече руку лорда Джона.

– Стоп! – прошептал он. – Кажется, опять идут.