Затерянный остров

«Ку-ку, ку-ку», — пронеслось в ее памяти, кто-то рассказывал что-то о кукушке. Нет, кукушка была только в письме Матильды. Она судорожно вспоминала, ей казалось, что она слышит голос Нориа, которая рассказывает сказку о малагасийской кукушке. Сын бога Занахари умер, и Занахари созвал всех живых существ на земле, чтобы они спели траурную песню для его сына. Но спустя час многие прекратили петь, а через три часа все охрипли — все, кроме кукушки, которая неутомимо продолжала петь. День и ночь, так долго, пока Занахари не остановил ее. В качестве вознаграждения за старания он пообещал ей, что ее яйца отныне будут высиживать другие птицы.

Но как они заговорили о кукушке? Она не могла разболтать то, что написала Матильда? Почему она помнила эту сказку, но не помнила более важные события, как, например, поцелуй? Может, просто потому, что нечего было вспоминать.

Паула встала. Острый нож резал ее правый глаз на мерцающие полоски, и ей становилось все хуже. Ей нужно было что-то выпить и пожевать имбирь, это точно поможет. Она вылезла из-под москитной сетки.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Вильнев, и голос его звучал удивительно бодро.

Паула не ответила и вышла на улицу, где чуть не упала из-за солнца. Она прикрыла руками глаза и тяжело вздохнула.

Кто-то слегка коснулся ее плеча, она обернулась. Это был Мортен, который протянул ей письмо бабушки и книгу рецептов, и сказал, что она вчера вечером потеряла их.

Пауле было так плохо, что она была не в состоянии расспрашивать его о деталях. Она взяла их и понесла обратно в палатку, где столкнулась с Вильневом.

Он взял у нее вещи Матильды, и Пауле было настолько нехорошо, что она не возражала. Но она заметила, с каким интересом он на них смотрел.

— И из-за этого мы прыгали в реку? — спросил он.

— Да.

На большее Паулу не хватило.

— Оно хотя бы стоило того?

Паула снова легла на циновку и зевнула.

— Если бы я знала… Вильнев, скажите, мы беседовали о кукушке?

Хотя ее глаза были закрыты, она почувствовала, что он улыбается.

— О, вы много говорили: о своей бабушке Йозефе, и о том, как ваш брат научил вас плавать в ледяном горном озере, и как вам нравилась щекотка.

Стыд прожег дыру в ее желудке. О господи, что она еще рассказала?

— А мы… ну, я имею в виду…

Почему он не помогает ей?

Вильнев присел рядом с ней.

— Посмотрите на меня.

Паула неохотно открыла глаза, перед ней все плыло и кружилось.

— Никогда, я повторяю, никогда я не воспользуюсь тем, что женщина пьяна. — Он широко улыбнулся. — Даже в том случае, если она заигрывает со мной.

Вот чудовище, на что он намекает? Хотя Паула и ужасно чувствовала себя, возмущение разлилось у нее по венам.

— О, какой джентльмен! — сказала она, надеясь на то, что своим тоном она нанесла ему уничтожающий удар.

Настоящий джентльмен даже словом не обмолвился бы, что она с ним заигрывала, что, впрочем, она считала в принципе невозможным. Он только воспользовался тем, что она ничего не может вспомнить. С ней никогда такого не случалось, и она могла поклясться, что больше и не случится. «А я уже думала, что испытала все унижения, какие только бывают», — раздумывала Паула, борясь с тошнотой.

— О да, настоящий джентльмен! — прошептала она еще раз.

— Я тоже так считаю, поэтому я принесу вам чай. Кроме того, вам нужно что-нибудь поесть.

Он вышел из палатки. Паула слышала, что на улице он разговаривал с Нориа, которая, по всей видимости, собиралась принести ей Нирину. Вильнев взял малыша, и Пауле показалось, что она слышит, как Нирина радостно смеется.

Затем она заснула, а проснувшись, поняла, что рядом с ней кто-то был, но не могла понять по запаху, кто это. Она, осторожно прищуриваясь, посмотрела сквозь ресницы и узнала Нориа, которая, скрестив ноги, сидела рядом с ней. Нирина лежал у нее на коленях, а сама она изучала письмо Матильды.

— Что вы делаете?

Нориа вздрогнула и посмотрела на Паулу.

— Мне интересно, почему вы прыгнули в реку. Нам всем хочется это понять.

Она так проницательно посмотрела на Паулу, будто собиралась еще что-то сказать. И хотя Паула чувствовала себя лучше, она все равно не могла догадаться, что Нориа имеет в виду.

Нориа дала ей Нирину.

— Я думаю, он соскучился по вам.

Паула взяла его на руки и удивилась, насколько близким он для нее стал. Она погладила его щеки. Ей показалось, что он похудел, и она спросила, можно ли достать для малыша молоко в деревне.

Нориа кивнула и рассказала ей, что у них опять есть носильщики, которые будут сопровождать их до конца путешествия, и они уже готовы. Для носильщиков это большая честь. Она улыбнулась и добавила:

— Конечно же, они хотели бы получить оплату, но ведь это теперь не проблема.

Паула попыталась понять, на что намекает Нориа, и вопросительно посмотрела на нее. Нориа вместо объяснения указала на письмо Матильды, но Паула все еще не понимала.

— Золото! — сказала Нориа, и Паула сразу же догадалась, почему ее бабушка так хорошо спрятала письмо. Золото вызывает жадность людей больше, чем это под силу парфюму, и она спросила себя, кто еще об этом знает.