Затерянный остров

Нориа и староста деревни долго переглядывались. Никто ничего не говорил. Затем Ракотовао тяжело вздохнула и кивнула Нориа.

— Ее и еще троих христиан вынудили прыгнуть на утесы.

Нориа постаралась произнести это так, будто это абсолютно нормальное явление, но у нее не совсем получилось.

Паула отказывалась это понимать. Поэтому, глядя на плоский берег, она переспросила:

— Утесы? Какие утесы?

В ее голове поднялся ураган вопросов. Значит, ее бабушка ошиблась, оставаться было опасно — священник был прав. Ей во что бы то ни стало нужно узнать как можно больше. Что именно произошло, ее бабушка страдала?

Теперь староста без устали убеждала в чем-то Нориа, будто плотину прорвало.

Паула ждала, хотя уже теряла контроль над собой.

— У берега всегда есть высокие подводные скалы, она покажет вам, где это случилось.

Нориа и Ракотовао пошли вперед, дорога проходила мимо перечных и грейпфрутовых деревьев, на которые Паула смотрела с тоской, так как ее нос не улавливал ничего, к сожалению, абсолютно ничего из этого прекрасного аромата. Пока она шла за громко спорящими женщинами, у Паулы появилось странное чувство. Мортен остался в деревне, чтобы присмотреть там подходящее место для миссионерской станции, а Вильнев пошел с ним, потому что он лучше говорил по-французски, чем Мортен. Что-то здесь было не так, она это чувствовала, но не могла сказать, что именно. Теперь ей хотелось, чтобы ее попутчики были с ней. Она крепче прижала к себе Нирину. Или она постепенно становится немного странной? Новая королева была христианкой, никто сегодня не станет гнать иностранцев на утесы.

Что чувствовала тогда ее бабушка, когда взбиралась на эти скалы? Пауле было сложно представить Матильду в страхе, но она, должно быть, боялась — даже она. А как об этом узнал Эдмонд, он вообще об этом узнал? Что произошло после того, как он вышел из тюрьмы? Ей не приходил в голову этот вопрос, когда она читала письмо. Она все время думала только о своей бабушке. Что же с ним случилось? В 1856 году он был еще молодым парнем. И вдруг в голове пронеслась новая мысль: а может, он еще жив!

Ракотовао повернула налево, где очень узкая тропинка вела вверх по горе между кокосовыми пальмами, банановыми кустами и грейпфрутовыми деревьями, что на фоне сине-зеленого неба наконец-то выглядело так привлекательно, как Паула себе и представляла тропический лес.

Тропинка становилась все более крутой, они все задыхались, и с каждым шагом ребенок казался все тяжелее. Растения редели, все больше и больше проявлялась голая красноватая скала. Кроме шума волн, Паула слышала оглушительный грохот, и скала все время дрожала под ногами. Солнце так ярко светило на голубом безоблачном небе, что окружающие предметы казались Пауле вырезанными из бумаги, бестелесными.

Староста остановилась, переводя дух, у всех по лицу струился пот.

Последний отрезок пути был совершенно голым, только изредка Паула видела молочай, который сквозь расщелины в скале тянулся к солнцу.

Ничто не указывало на то, что здесь людей вели к смерти.

Они добрались до того места. Ракотовао подошла очень близко к обрыву и кивнула Пауле и Нориа, чтобы они тоже подошли сюда. Нориа побледнела и не пошевелилась, Паула преодолела неприятное ощущение и приблизилась к ней, посмотрела через голову Нирины вниз. Утес, на котором они стояли, представлял собой навес. Под ним лежала гора, выпотрошенная морем, и Паула представляла себе, как этот утес скоро обрушится в воду. Ей было сложно оценить высоту: может, триста, четыреста метров. Внизу над армией каменных глыб бушевал Индийский океан и забивал воду в полую гору. Непроизвольно она втянула носом воздух в надежде почувствовать запах водорослей и соли, но напрасно.

— Здесь? Значит, ее останки покоятся там, внизу?

Староста кивнула и улыбнулась, что Пауле показалось совершенно неуместным. Эта женщина вызывала у нее тревогу.

— Но почему? Насколько я знаю, моя бабушка никому ничего плохого не сделала.

Нориа отвела Паулу от края и начала переводить:

— Тогда было тяжелое время. В деревне разразилась холера, и дадарабе обвинил в этом Матильду. В ту ночь вся деревня пригнала сюда Матильду и двоих священников, которые направлялись в миссионерскую станцию. — Нориа сделала небольшую паузу. — И здесь их заставили прыгнуть в море.

Нориа еще что-то спросила у старосты, затем перевела ответ:

— Госпожа Ракотовао говорит, что ей очень жаль, сегодня ее переполняет стыд, что ее почтенный отец совершил такой поступок.

— Так она тоже при этом присутствовала?

Нориа кивнула.

— А почему ее отец это сделал?

— Он был дадарабе, и после долгой беседы с предками убедил деревню в том, что это единственный способ успокоить их.

— А что она думает сегодня по этому поводу?

— Этот вопрос я не могу перевести, Ракотовао никогда не станет критиковать своего покойного отца.

Паула тяжело вздохнула. Предки действительно полезны, на них можно переложить всю ответственность.

— Тогда спроси ее, пожалуйста, что сделала моя бабушка. Она что-нибудь сказала?