Затерянный остров (ЛП)

Глинн исчез после звонка Гидеона. Исчез обычным для него способом: не сказав, что вообще уходит или куда идет, и ни словом не обмолвившись, когда вернется. Глинн всегда был скрытным, и со временем эта его особенность становилась только хуже. Он должен был ставить Гарзу в известность. Мануэль был правой рукой Глинна, вторым в команде ЭИР, но сейчас он начинал чувствовать себя мальчиком на побегушках.

— Ну что ж, — пробормотал Уивер, не отводя взгляда от микроскопа. — В моем поле зрения находится переплетный край страницы, и, похоже, что здесь действительно могут быть неповрежденные фолликулы.

Вся работа с веллумом проводилась кропотливо и медленно. Только подготовка к данной процедуре заняла у них большую часть дня. Тишина нависла над лабораторией, то время как Уивер продолжал вглядываться в окуляр, время от времени изменяя положение образца. Текли минуты. Гарза боролся с желанием взглянуть на часы.

— Нашел один, который выглядит весьма многообещающе, — сказал Уивер. — На самом деле, даже две. Передайте мне зонд, стерильные щипцы номер три и комплект пробирок для ПЦР[41].

Лаборанты подошли к нему с запрошенными предметами. Гарза смотрел, как с предельной осторожностью Уивер иссек первый микроскопический волос, а затем и второй.

— Оба фолликула целы, — сказал ученый, выпрямляясь.

— Как быстро вы сможете получить результаты? — спросил Гарза.

— Для доступа к незагрязненному внутреннему содержимому фолликулов потребуется стерильная микрохирургия — в нашем случае, загрязнение ДНК может стать настоящей катастрофой. После этого мы задействуем метод ПЦР, и только после этого сможем выстроить ДНК последовательность. Обычно это отнимает много времени. И многое еще зависит от того, окажутся ли в образцах другие загрязнения, которые придется удалять.

Уивер замялся, всем своим видом излучая нерешительность.

— Что еще? — спросил Гарза.

— Я не хотел ничего говорить, — сказал Уивер. — Но теперь, когда я увидел эти волосяные фолликулы и рассмотрел поры под увеличением, я почти уверен.

— Уверены в чем?

— В том, из какого вида, хм, животного изготовлен этот веллум.

— Ну? — подтолкнул его Гарза и подумал: Почему он так мнется?

Уивер облизнул губы.

— Человек.

На мгновение лаборатория затихла, а Брок отложил ручку.

— Вы же это не серьезно?

Уивер промолчал.

— Извините, но это, должно быть, какая-то ошибка, — продолжил Брок. — История не знала примеров использования человеческой кожи для веллума.

Гарза взглянул на него.

— Вы уверены?

— Совершенно. Сам факт, что монахи могли содрать с человека кожу и использовать ее для изготовления веллума, звучит немыслимо! Ни один христианин того времени не сделал бы ничего подобного, даже с врагом-язычником. Такая жестокость не практиковалась до начала двадцатого века.

— Как насчет варваров-викингов? — спросил Гарза. — Или, может быть, других языческих племен того времени? Возможно, это они сделали свой собственный пергамент из кожи христианских монахов? — он послал Броку ухмылку.

— Исключено. Викинги не читали книги — они их сжигали. Более того, само по себе осквернение человеческого тела после смерти не было частью культуры викингов или других язычников. Они могли изнасиловать вашу жену и сжечь вас в вашем доме, но они никогда не калечили трупы, — Брок на пару секунд замолчал. — Если вы хотите услышать мое мнение, джентльмены, то вы просто жестоко ошибаетесь.

Уивер посмотрел на крошечную пробирку из прозрачного пластика, в которой находились два фолликула.

— Говорите, что хотите. Я думаю, что это человек.

— Немедленно приступайте к тестам — сказал Гарза.

28

Эми разбудила Гидеона за полчаса до полуночи. Ветер все так же свирепствовал, прогноз погоды был весьма неутешительным. Гидеон сразу же приступил к выполнению обычных обязанностей первого помощника: поднял якорь, разложил в правильном порядке бумажные карты, снял показания электроники, чтобы убедиться, что все работает как надо, и проверил электронную почту на наличие новых сообщений. Он остался доволен собой и тем, как быстро он справился с этими многочисленными, но относительно простыми делами.

В полночь они покинули мангровые заросли и вышли в неспокойные воды бухты. Стояла ненастная ночь, песок летел над водой, образуя жалящие облака, не было видно ни луны, ни звезд. Им потребовалось еще полчаса, чтобы добраться до узкого пролива, который служил входом в бухту, и у которого кипели и сталкивались штормовые волны, — так, в конце концов, «Туркеза» оказалась в открытом море.

Невообразимо ужасные валы воды, походившие на огромных, голодных чудовищ обрушились на них, пытаясь проглотить. Подгоняемые ветром, они накатывали один за другим, угрожающе нависая над ними своими белыми кипящими гребнями и окатывая яхту с кормы до носа брызгами и пеной.

— Это прекрасно, — пробормотала Эми, стоя у штурвала. Она отслеживала приближение валов на радаре и подстраивала под них ход яхты — двигатель полный или малый ход, право или лево руля.

— Прекрасно? Ты шутишь, да?