Затерявшиеся во времени

– Мой прогноз, что это либо начало пятидесятых, либо конец сороковых, – крикнул Джад, когда Сэм подошел к планке, ведущей на борт лодки Джада. Сэм любовался, как ловко Джад крепит швартовы, удерживающие лодку у пристани.

– Почему ты так думаешь?

– Я успел только немного оглядеться по сторонам, но ты и сам мог заметить, что дорожка к амфитеатру уже не выложена металлоплитами. Просто дорожка, и все тут. Кроме того, я включал телевизор.

– И что же он показывал?

– А ничего. До пятидесятых Би-би-си в Великобритании имела монополию на телепередачи, и в отличие от Соединенных Штатов здесь существовал только один канал. По нему программы шли с четырех дня до полуночи. Сэм, ты не можешь пропустить швартов через кольцо на пристани и привязать его покрепче? Спасибо. – Сэм подхватил брошенную ему веревку и привязал ее к кольцу. Он не стал вязать изящный морской узел, а завязал его так, как завязывают шнурки на ботинках, – «бантиком».

– Сойдет? – спросил он.

– Для сухопутной крысы даже очень прилично. – Джад выдавил улыбку, хотя вообще-то выглядел мрачным. – Тогда я прошелся по радиочастотам. Все, на что я набрел на английском, было вещание Би-би-си для дома и развлекательная программа. Старой Третьей программы не обнаружил. Но зная, что она появилась лишь в конце сороковых, я не удивился. Промелькнуло что-то о Георге VI, который был королем до 1952 года.

– А как насчет музыки?

– Классическая, что в определении года нам помочь не может. По развлекательной программе передавали запись Синатры и парочку песенок из мыльных опер. Так что, пока мы не найдем газету или не услышим дату по радио, придется гадать на кофейной гуще. Эй, пожалуй, у нас будет компания.

Джад кончил привязывать швартов, и Сэм оглянулся на звук работающего мотора. Звук был низкий, басовитый, будто отбивали такт на большом барабане. Из-за поворота вышла большая моторная баржа, груженная известняком.

– О'кей, Сэм, пошли на борт, – пригласил Джад. – Приготовлю кофе, а потом поболтаем. – Он помахал рукой речнику, стоявшему у руля баржи, которая с усилием преодолевала течение. Речник в полосатой тельняшке и черном жилете ответил тем же. Было, однако, ясно, что он очень удивлен, увидев у берега большую яхту с мотором в тысячу лошадиных сил, возле которой приютилось суденышко Джада. Речник поглядел и в сторону амфитеатра, где все еще толпились люди. Заметил ли он, как они взволнованы, или просто увидел странно одетых людей, Сэм не знал, но речник еще долго смотрел назад, пока баржа уходила вверх по реке.

– Пришлось перетянуть швартов, – сказал Джад. – Ты, вероятно, заметил, что уровень воды сейчас гораздо выше, чем в 1999 году. Да и трава куда гуще и зеленее.

– В сороковых осадков было, надо полагать, куда больше.

– Думаю, ты прав, Сэм. Ну, пошли вниз.

Сэм колебался. Сразу уходить не хотелось, но не хотелось и бросать тех испуганных несчастных людей, оставляя их без помощи после перенесенных испытаний. Он все еще не мог забыть человека, у которого из щеки росла птица. Или девушку, которая оказалась вросшей в древесный ствол. Должно быть, Джад заметил выражение его лица.

– Я тоже видел это. Дот и Зита ушли помогать пострадавшим.

– Ты видел Зиту?

– Она сразу же прибежала к нам. Моя жена училась на сестру милосердия. Она, полагаю, сейчас наш единственный медик. Последнее, что я видел, это как они помогали человеку, у которого сквозь ступню проросла трава. Слышал поговорку «Он пустил корни»? Несчастный дурень проделал это буквально. Пьешь с молоком?

– Черный, – ответил Сэм, все еще бывший под впечатлением рассказа Джада. Джад, как ему показалось, принимал все слишком легко.

– Смотри будь осторожен на трапе, – сказал Джад, ведя его в каюту. – Мне пришлось тряпкой собрать тут не меньше ведра воды. Да еще убрать парочку рыб, что прыгали на полу каюты. Есть о чем подумать? Они тут резвились себе в реке, вполне счастливые, когда среди них вдруг материализовалась лодка. Черт... ты погляди на это! Только желудок побереги...

Сэм смотрел, как Джад наклоняется к полу, чтобы рассмотреть что-то поближе в том месте, где пол примыкает к стене каюты.

– Похоже на таракана, верно? – продолжал Джад, беря с полки возле плиты широкий нож для разделки рыбы и снова нагибаясь к полу.

Прямо из стены каюты непосредственно над полом торчала рыбья голова. Рот широко разинут, глаза выпучены. Рыба была мертва. Она как бы вмерзла в стальной корпус лодки. Видимо, плавала вблизи поверхности в тот момент, когда лодка материализовалась из ничего, так что рыба оказалась «пойманной» стенкой корпуса. Теперь она смотрелась неким мрачным амулетом рыболова.

«О Господи, странные же хреновины происходят с нами сегодня», – подумал Сэм.

– К счастью, молекулярная структура корпуса гораздо более плотная, чем у мяса рыбы, – говорил между тем Джад, пытаясь соскоблить ножом рыбью голову со стены. – Иначе в корпусе получилась бы дырка и мы сейчас уже покоились бы на дне реки. Видишь, корпус не пострадал, но в металле можно видеть срез кости. Выглядит как окаменевшее ископаемое, верно?

Сэм опустился на софу.