Затянутое королевство: Приговор Лазаря

В дневное время последователи Бастиона Ауроса гораздо сильнее, чем в ночное. Когда дар высшего бога покидает небосвод, мужи в белых мантиях полагаются на специальные браслеты у себя на запястьях. Выкованные из драгоценного металла таннура13, эти украшения в течение дня впитывают солнечную энергию и позволяют её использовать. При острой необходимости… Запаса света в браслетах вряд ли хватит на продолжительный поединок, но кудесники и не привыкли к подобному. С первых годов обучения их тренируют заканчивать противостояние как можно быстрее. Здесь логика проста: одно движение приравнивается к малой победе. Кудесник не имеет права на промах. Он бьёт метко во славу Бастиону.

***

Всё вышеописанное звучит крайне интригующе – задаёт почву для размышлений о немыслимой мощи, колоссальных привилегиях и невероятной власти. Трудно представить себе человека, не осознающего груз ответственности. Волшба даёт очень много, но даже среди её избранников найдётся тот, которому мало. Некий жаждущий приумножить своё могущество, подняться на ступень, недоступную плебсу. Именно об этом герое истории сейчас пойдёт речь…

О кровном сыне Мэйлора Яноша.

Мальчишка с белыми, как снег, волосами рос без матери. По замыслу богов или по воле злого рока его воспитанием занимался отец. Он видел в собственном дитя ничем не примечательного послушника академии, кои приходят на обучение сотнями каждый год. Янош младший был предоставлен себе, удостаиваясь внимания уважаемого предка лишь с преподавательской точки зрения. Но и здесь были свои особые моменты…

Покуда все студенты прилежно постигали учения кудесничества, Тигиан делал вид, будто у него всё валится из рук. Хитрый двадцатидвухлетний парнишка понимал, что с дурака меньше спроса, а потому никто не стал бы подозревать его в ведении грязных делишек. Сверстники смеялись над ним, напарник ненавидел на каждом совместном задании, а отец иногда посылал лишь сухой кивок, если сын добивался мало-мальски успехов напоказ. Никто не был для отпрыска Всеотца другом, и в этом он нашёл для себя своеобразное испытание. Он смиренно ждал и усердно работал, окружённый комфортной легендой кудесника-неудачника.

Янош младший готовился продемонстрировать миру данное ему величие – в один прекрасный день.

Его амбиции казались безграничными, однако внешность – издёвка богов – им не соответствовала. Вопреки ожиданиям всего царского двора Тигиан Янош не унаследовал красоты своего отца. Со втянутой в плечи шеей, бледный, точно моль, и болезненно худой, он сутулился, дабы скрыть за длинными волосами уродливое лицо. Едва кто-нибудь из знакомых упоминал имя парня вслух, все сразу вспоминали его кривой нос, впалые щёки и этот отвратительный будоражащий рассудок, смехотворный в глазах богов тщедушный подбородок. Воистину, праздные небожители поиздевались над главой академии, послав ему столь безобразного наследника. Единственным спасением холста его неприглядности были удивительно яркие жёлтые глаза, как у горной лисы, обрамлённые длинными ресницами. Они несли тяжкое бремя, передавая всю суть своего обладателя: он не так прост, как кажется.

Последний раз его имя прозвучало, когда Локер сообщил скверные новости на собрании совета короны. Оно завершилось уходом Мэйлора, кой спешно покинул Краунфар. Направившись вслед за отрядом григоров, Всеотец уже знал, с чем ему предстоит столкнуться: недалеко от церкви Солнцеликого Бастиона Ауроса один наглый юнец, орудующий острым словцом, оскорбил сына герцогини Ми’Валетт, назвав того «язвой на теле мироздания».

Это оскорбление было прилюдным, пришлось кстати и било гораздо больнее клинка или булавы. В отместку Матиар Ми’Валетт ударил Тигиана в живот и, почувствовав своё превосходство, начал красоваться пред уличной толпой, окружившей место действа:

– Как вам?! С одного удара упал! Вот так и лежи! Где теперь твои замечания, ты, гадость?!

Статный молодой человек в красном кафтане постоянно оглядывался по сторонам, вопрошая мнения свидетелей, среди которых были его друзья. Три паренька в высоких шляпах кивали в ответ сыну герцогини и рассчитывали на одобрение. Прикажи им Матиар присоединиться к драке, они бы без вопросов согласились.

– Я тут подумал, – продолжал Ми’Валетт. – Наш Тигиан всё время такой борзый, но при этом сутулится, как последний задохлик. Какие-то нескладушки получаются… Что с тобой такое? Ты понимаешь, насколько ты уродлив? Наверное, твои волосы прознали это раньше тебя, потому-то они и поседели!

Подпевалы Матиара засмеялись во весь голос, как по команде. Их оттопыренные пальцы и громкий свист воодушевляли сына герцогини на новые свершения. Купаясь в признании друзей и простых прохожих, коих хлебом не корми, дай зрелища, он даже не задумывался, что Тигиану его остроты не пришлись по вкусу.

– Седые волосы? И это весь твой потенциал? Очевидное замечание? Я оскорблён оной простотой…