Затянутый узел

— Извини, я жду машину. Я уже пропустил свой рейс самолета.

— Может, задержишься?

— Нет. Я навестил могилу мамы, и мне в Натли делать больше нечего.

— А если я попрошу помочь нам?

— В чем?

— Ты же знаешь. Убили директора единственного в городе предприятия. Личность незаурядная. Фронтовик. Передовик производства. Член бюро горкома. Нет в городе человека, который не знал бы, кто такой Котэ Долидзе. Необъяснимое убийство.

— Заридзе и Абулаве легче найти убийцу, чем мне. Они знают в городе всех.

— Ты справедливо заметил, что они знают в городе всех. Тут нужен глаз человека со стороны. Понимаешь меня?

— Нет.

— Послушай, ты же работал в газете и должен знать, что такое «свежая голова».

— Да, это человек, который в отличие от дежурных сотрудников на свежую голову читает газету перед выпуском.

— Зачем?

— Чтобы в газете не было ошибок.

— Совершенно верно. Теперь понимаешь меня? Если, скажем, грузчик Багирян убил Долидзе, его бесспорно следует арестовать. Но ошибки здесь не должно быть. Не должно быть! Понимаешь?

— Как не понять?! Ошибки вообще не должно быть.

— Вот именно. Есть еще одна причина. Город взбудоражен. Возникли фантастические слухи.

— Например?

— Например, что Багирян проиграл Долидзе в карты.

— Я смотрю, все вертится вокруг Багиряна.

— Пока. Так вот, если ты, инспектор из Москвы, возьмешься за это дело, народ поверит, что расследование будет проведено быстро и объективно.

— Абулава хочет стать начальником горотдела?

— Думаю, хочет.

— Значит, будет стараться. А Заридзе, насколько я понимаю, работает прокурором города давно.

— Двадцать лет.

— Рвение одного и опыт другого. Что еще нужно? Или ты не доверяешь Заридзе?

— А ты здорово изменился.

— Ты тоже. Раньше ты был более откровенен.

Элиава направился к машине. Я не остановил его, хотя и сознавал, что вел себя не лучшим образом.

Знакомый мне желтый «Москвич» наконец подкатил к зданию горотдела. За рулем сидел все тот же водитель. Задняя дверь распахнулась. Из машины вылез сержант Гегечкори и вытянул оттуда за руку щуплого маленького человека. Я сразу решил, что это Саркис Багирян, и ужаснулся темпам, которыми началось расследование. Я проводил задержанного взглядом. Он шел сопротивляясь. Сержант вел его под руку. Они были одинакового роста — не более ста шестидесяти сантиметров.

— Кого привезли? — спросил я водителя.

— Саркиса Багиряна, подозреваемого в убийстве Котэ Долидзе, товарищ майор, — ответил он.

У меня свело скулы от услышанного.

— Товарищ майор! — В дверях здания горотдела стоял капитан Абулава. — Можете ехать, — сказал он. — Васо, отвезешь товарища майора в Тбилиси.

Я в замешательстве переложил портфель из одной руки в другую. Потом решительно открыл дверь «Москвича», но в машину не сел. Что-то удерживало меня. Абулава ждал.

— Вы что-нибудь хотите? — спросил он.

— Да, — сказал я. — Капитан, Котэ Долидзе был высоким, сантиметров сто восемьдесят пять, не правда ли? А весил он килограммов сто сорок. Так?

Капитан заинтересованно подошел ко мне.

— Что из этого следует?

— Из этого следует, что Саркис Багирян при его комплекции и росте не мог убить Долидзе ударом сверху.

ГЛАВА 2

— С чего начнете работу? — спросил Заридзе.

— С осмотра трупа, — ответил я.

— Как говорится, с богом, — сказал он.

Это напутствие было формальным — долг хозяина перед гостем. Заридзе не выразил ни огорчения, ни радости, когда узнал, что я остаюсь. Он принял новость с олимпийским спокойствием. Он сразу установил между нами такую дистанцию, когда один шаг вперед или назад решает все. Он держался корректно, никак не проявляя истинных чувств и намерений. Надо сказать, что это у него хорошо получалось.

Морг располагался на территории городской больницы.

Патологоанатом, пожилой лысый мужчина, ждал следователя Бадридзе, чтобы вскрыть труп Долидзе. Одежда убитого лежала на скамейке.

— Я хотел бы осмотреть труп, — сказал я.

— Осматривайте, — произнес врач.

Я подошел к трупу. На правой скуле — синяк. Огромное тело Долидзе покрывал загар. На левом запястье часы оставили след. В протоколе осмотра, с которым я ознакомился прежде, чем приступить к расследованию, среди перечисленных вещей убитого часы не фигурировали. Я решил, что это результат небрежности при оформлении протокола. Если Долидзе не снимал часы даже на пляже, то вряд ли он вышел из дома без них.

— Можно перевернуть труп?

Врач кивнул и крикнул:

— Коля!

Коля оказался ровесником патологоанатома и таким же лысым. Вдвоем они ловко перевернули труп на живот.

У левой лопатки я заметил шрам размером с трехкопеечную монету. На спине никаких других следов не было. Зато на ягодицах я увидел большие красноватые пятна.

— Доктор, это от удара?

— Возможно. Молодой человек, вам нужен свежий воздух. На вас лица нет. Идите на воздух. Идите.

— Сейчас, доктор. Вот только осмотрю одежду.

Я вывернул карманы пиджака Долидзе. Пусто. Боковые карманы брюк тоже оказались пустыми. Я прощупал задний карман и опешил. Там лежали какие-то бумаги. Каково же было мое изумление, когда я вытащил шесть сложенных вдвое пятидесятирублевых банкнот.