Затмение

– Итак, я сейчас поднимусь в башню. Вы будете ждать меня здесь.

– Достопочтенный жрец! – резко напомнил о себе арий. – Покуда я не получу приказа от ясноликого Кирана или от самого государя, я не пущу тебя.

– Вот даже как?

Хаста широко улыбнулся:

– Что ж, не пусти. Вот тебе мои руки, держи их, и да поможет мне Исварха исполнить его волю.

Рыжеволосый жрец поднял руки, будто в молитвенном жесте, так что они едва не коснулись пламени одного из факелов, – и в тот же миг ладони Хасты вспыхнули. Шагнувший было к нему юноша в страхе отпрянул.

– Что ж ты? Держи! – как ни в чем не бывало предложил жрец, делая шаг вперед и протягивая горящие руки. – Ведь ты хотел меня удержать! Ты очень хотел!

Его голос утратил насмешливость и обрел силу:

– Этим пламенем, ниспосланным мне небом, я прокляну тебя и род твой! Да не взойдет на поле твоем семя! Да будут отныне плоды в садах твоих пристанищем червей! И вода в источнике да наполнится солью!

– Нет, нет! – в ужасе пятился ошеломленный арий.

Хаста встряхнул руками, и пламя погасло.

– Убирайся, выродок. – Не глядя на убегающего юнца, жрец молча направился к спустившейся на землю корзине, силясь за безучастностью скрыть глубокое удовлетворение.

Как же долго он мечтал прилюдно выкрикнуть эти слова арию… Но об этой его мысли не узнал никто. И вскоре скрип ворота возвестил о начале подъема.

* * *

Ширам бросился к раззолоченному жрецу и обнял его так, будто после долгой разлуки встретил любимого брата. Наблюдавшие эту встречу накхи замерли, не зная, что и подумать.

– Хаста, друг! Как я рад тебя видеть! Слава богам, ты здесь!

– Одному богу, храбрейший саарсан. Не забывай, что я все же представляю здесь властителя небес Исварху.

– Не беда, пусть даже и его. Пойдем! Может, хоть ты объяснишь мне, что происходит в столице…

– Честно говоря, – произнес Хаста, – я шел сюда с тем же желанием.

– В таком случае ты пришел зря, – нахмурился Ширам, выпуская жреца из могучих объятий. – Мне представляется, что в столице, во всяком случае в Верхнем городе и уж точно в Лазурном дворце, все сошли с ума. Ополоумели, одурели… Не знаю, как еще сказать. Утром Ардван встретил меня так, словно я плюнул на его тень. Я бы не позволил себе просить награду за то, что не раз и не два спасал его сына. Но с дворцовыми рабами говорят любезнее, чем он со мной! Чтобы найти объяснение этому, я отправился к своей невесте. Перед солнечным богом Исвархой она произнесла слова обета стать мне женой. Она приняла обручальные браслеты, такие же священные для каждого из накхов, как для арьев – двенадцатилучевой венец на твоей голове. – В голосе Ширама заклокотал утихший было гнев. – И что же? Прелестная Аюна сегодня швырнула мне их в лицо, требуя, чтобы я убирался прочь! Тем самым она оскорбила и Мать Найю, и Отца-Змея. Исварха свидетель – я был очень мягок! Любой другой накх просто отсек бы ей голову, не спрашивая, чья она дочь! – Саарсан на миг умолк, но все же продолжил: – А потом она сказала такое, от чего всякий мужчина, даже и дикий ингри, пришел бы в неописуемую ярость…

– Я не спрашиваю, что наговорила тебе эта вздорная девчонка… – начал Хаста, не скрывая любопытства.

– Не смей так ее называть! Как бы то ни было, она все же дочь государя и моя нареченная.

– Это, конечно, высокая честь – быть твоей нареченной. Но мне почему-то кажется, что она ее не оценила. И после этого ты хочешь, чтобы я не называл ее вздорной девчонкой?

– Да, я так хочу, – хмуро ответил Ширам.

– Как скажешь. Я буду именовать ее мудрой старицей. Так что же рассказала тебе мудрая старица?

Саарсан молча схватил Хасту за плечо и поволок за собой вниз по лестнице с крепостной стены.

– Ладно, ладно, я пошутил! Она не старица и не мудрая!

– Молчи! – цыкнул Ширам. И добавил куда тише: – Я просто не желаю, чтобы все прочие слышали о том, что моя невеста связалась с мохначом.

– Что?!

Накх притащил оторопевшего жреца во внутренний дворик к фонтану в виде многоглавой змеи.

– Она выкрикнула мне в лицо, что любит Аоранга.

Хаста изумленно поглядел на него, не веря собственным ушам. Конечно, он и сам пообещал дикарке Айхе прожить с ней год, но это был его личный подвиг. Но кто мог принудить дочь государя? Да, Аоранг не таков, как прочие мохначи, но уж точно не ровня царевне…

– Это правда?

– Не знаю. Поверь, мне нелегко об этом говорить. Но она сама так заявила мне на этом самом месте.