Затмение

Мысленно вздыхаю, потому что ответ очевиден: нет, не была бы. Потому что проклятый белобрысый головорез прав: я — строптивая кобылка и покорюсь лишь сильной руке. И если бы не пропасть между нами, я бы с удовольствием отдалась в руки Эвана. Но то, что он сделал… Кем я буду, если променяю возмездие на радость сердца?

— Помнишь, как мы играли в «Конницу» в Зимнем саду? — улыбается Рив, когда мы поднимаемся по лестнице — и Джаар, несмотря на позднюю пору, лично открывает нам дверь. — Ты мне тогда столько волос выдрала!

Я помню. Риваль, как положено жениху, был моим верным конем, а я, сидя на его спине, сражалась с другими детьми. И иногда «в пылу битвы» в самом деле цеплялась ему в волосы.

— Неужели герцогиня с малых лет освоила пикантную позу наездницы? — шепчет Блайт мне на ухо, пока я отдаю кухарке распоряжения.

— Даже не приближайся ко мне, — угрожающе шиплю я, наставляя в его сторону вилку — первое, что попадает под руку на кухонном столе. — Иначе я тебя проткну и посмотрю, какого цвета кровь у фальшивых божков.

— Обожаю кровожадных женщин.

Мне не нравится, что он говорит об этом в множественном числе. Потому что это звучит так, будто через руки Блайта прошли сотни «жертв», и меня он рассматривает лишь как очередной трофей. Просто чуть-чуть более строптивый. Наверное, уступи я сразу, уже бы и имени моего не вспомнил. Поэтому я не уступлю. Никогда не уступлю.

— Эй, сладенькая, — окрикивает Блайт, когда я, взяв поднос с угощением и двумя серебряными кубками горячего скрибба, направляюсь в Бархатную гостиную. — Я не шутил. Если не хочешь, чтобы принц захлебнулся собственной кровью, лучше не давай ему повода думать, что он может к тебе прикасаться.

— Я не твоя вещь, Блайт, — говорю, не поворачивая головы. И никогда он не узнает, что эти собственнические нотки в голосе будят во мне непонятные сладкие спазмы внизу живота. — Я должна тебе завтрак — и только. Моя комната в твоем распоряжении, но не моя жизнь. И тем более — не я.

Мысленно отдаю приказ Шиире заблокировать комнату Райль. Нет, конечно, она не замурует ее там, но незаметно превратит коридоры в хитрый лабиринт. Если сестре понадобится выйти — Шиира выведет ее в нужное место, но никто, ни единая живая душа, не сможет самостоятельно отыскать ее комнату.

И все же, хоть мы с принцем мило беседуем в гостиной и, потягивая вишневый с пряностями напиток, предаемся воспоминаниям, мыслями я далеко. Постоянно вскидываюсь от любого шороха, а злодейка-фантазия подбрасывает неприятные образы, в которых есть Блайт, моя сестра и много, очень много неприличного.

В груди так сильно болит, что даже алкоголь не приносит облегчения. Но старый герцог подарил мне рецепт лекарства, которое безотказно действует на душевную хворь — мысли о выгоде. И скорейшее их воплощение. Ведь именно ради этого я влезла в игру. Хоть, конечно, после того, как мы с принцем заключили союз за карточным столом, мой план претерпел кардинальные изменения.

— Я хочу отдать тебе кое-что.

Передаю ему связанные одной пачкой бумаги. Там все: закладные и долговые расписки, невыплаченные карточные долги. Я лично погасила каждый из них. С самого начала план был предельно прост: сделать Риваля своим должником и вынудить со мной сотрудничать. Но сейчас… я просто не могу. Блайт был прав, когда говорил, что я не умею играть жестоко. Ну и пусть. Может быть, именно мне суждено стать тем исключением из правила, которое докажет, что крепкие союзы можно строить и на дружбе тоже?

Риваль перебирает бумаги и на его лице сперва вспыхивает замешательство, а потом — стыд. Румянец лихорадит лицо.

— Дэш, я…

— Мне ничего не нужно. — Это чистая правда. Я не хочу втягивать принца в наши с Эваном жернова за власть. Риваль, в сущности, просто пешка, и я не хочу становиться такой же, как великий герцог — расчетливой, использующей всех и вся стервой. — Просто не играй больше.

— Я делал это только чтобы как-то расплатиться с долгами, — говорит он сквозь стиснутые зубы. Смотрит в пустоту перед собой и комкает бумаги в кулаке. — Эван всегда знал, что я азартен. Он привел меня в игру. Знал, что не смогу остановиться.

Почему я не удивлена? Эвану не нужен такой козырь против себя, даже если принц всего лишь второй претендент на власть. Но он не может избавиться от него открыто и пока не хочет. А вот сделать принца послушной марионеткой — очень в духе великого герцога Росса. Наверняка для меня у Эвана припасен такой же план. Он избавляется только от сильных соперников, а слабыми предпочитает манипулировать. Кто знает, на что они могут еще сгодиться?

— Уже поздно. — Я поднимаюсь, расправляя затекшие плечи. За окнами сереет горизонт и на сон осталась всего пара часов. Я устала, и голова кажется слишком тяжелой для шеи. Будь моя воля — так бы и уснула в уютном кресле. — Ты можешь воспользоваться одной из комнат.