Затмение

— Великий герцог, какая встреча. — Он ухмылкой приветствует самого могущественного человека королевства, явно нарываясь на драку.

Эван минуту дырявит его непроницаемым взглядом, потом смотрит на меня — и снова на Блайта. Добродушие испаряется с его лица, и непроницаемая маска снова ставит меня в тупик. Был ли тот, другой Эван, способный на чувства, или я его выдумала?

— Значит, арх, — растягивая слова, говорит Эван. — Я должен был догадаться, что без тебя такое просто невозможно провернуть.

— Даже удивлен, что ты такой тугодум, — подначивает белобрысый головорез. — Я замучился ждать, когда ты явишься в гости и проявишь претензии об испорченной охоте. Как никак, последний живой арх не стал украшением твоей коллекции. Кто же повесит на стену безрогую голову. Это хуже, чем в мужской купальне снять штаны и показать всем свой маленький хер.

Я морщусь от нарочитой грубости, но выдержка Эвана безупречна. Он лениво пару раз хлопает в ладоши и, не сказав ни слова, идет в сторону дверей. И у меня нет выхода, кроме как последовать за ним.

Появление великого герцога производит настоящий фурор. Зал медленно погружается в молчание, даже язычки пламени перестают беспокойно трепетать на свечах. Я делаю знак музыкантам, и веселая мелодия обрывается. Эван все еще в маске, но таких особ принято узнавать в любом обличии, тем более, он не делает ничего, чтобы остаться инкогнито.

Эван скользит взглядом по залу и лениво берет бокал с подноса служки, которая вытягивается перед ним словно из ниоткуда.

— Ты привезла новую моду, герцогиня? — лениво, не поворачивая головы, спрашивает великий герцог. — Мне определенно нравится.

На островах куда проще относятся к приемам и торжествам: пышности предпочитают удобство, а скучное сидение за столом заменяют разноской блюд прямо в танцевальном зале. В вопросе того, что наш первый званый вечер мы организуем именно так, мы с Райль были полностью единодушны. Само собой, отсутствие пышного застолья уже завтра порицали бы все тетушки и сплетницы, но одно слово Эвана — и скоро наше смелое новшество станет писком сезона. Так существует эта банка с пауками.

— А почему не играют?

Вскидываю руку — и музыканты выуживают из инструментов бойкие звуки. Пары строятся в танец — и я замечаю в числе первых Райль с Блайтом: они становятся друг напротив друга, склоняются в дурашливом поклоне, издеваясь над всеми танцевальными традициями. Что-то неприятно скребется внутри, как кот, которого оставили за порогом в самую злую непогоду. Мне неприятно? Больно? Противно? Что же я чувствую и есть ли у этого название?

Я одеваю маску и вздыхаю с облегчением: это все равно, что отгородиться от мира безразличием. Никто не увидит меня-настоящую, никто не узнает, что я огорчена.

Никто, кроме Эвана, который берет меня за руку и без разрешения выводит в танцевальный ряд.

— Разве ты не должен был сперва записаться в мою танцевальную книжку? — спрашиваю я, изображая возмущение.

— Разве ты не сказала, что я все равно не буду единственным? Брось свою книжку в камин, Дэш, до конца вечера она тебе больше не понадобиться.

глава 22

Великий герцог не бросает слов на ветер. Даже если это всего лишь танцевальная книжка. Мы танцуем, танцуем и танцуем. Ноги болят, голова кружится и в горле пересохло, а мой партнер даже не изменился в лице. Собран, холоден и делает вид, что ему плевать на внимание, которое намертво к нам приковано. В конце концов, в центре зала остаемся только мы и Райль с Блайтом. Танец предполагает обмен партнерами, и я чувствую раздражение из-за того, что придется сменить Эвана на Блайта. Почему? Потому что не хочу даже прикасаться к нему, боюсь, что та струна во мне, что ноет и болит, все-таки лопнет и я сделаю то, что делать нельзя. Мы с Райль обмениваемся взглядами: сестра явно в ударе. Глаза горят, на щеках румянец, она наверняка готова танцевать всю ночь напролет. Это противно: быть всего на два года старше, но чувствовать себя такой невыносимой развалиной.

Музыка мелодично вливается в уши, и я с некоторым облегчением думаю, что хотя бы не придется гарцевать по залу. Нужно улучить момент и сбежать, чтобы сменить обувь. И плевать, что вытру подолом платья весь пол — я просто больше не в состоянии вымучивать улыбку каждый раз, когда переношу вес с пятки на носок. Просто чудо, что до сих пор не стону, как старуха.

Мы с Эваном соединяем левые ладони, и я невольно вздрагиваю, потому что тепло его руки упруго бьет по чувствительной коже. Мысль о том, что весь вечер Риваль остается не у дел, проскальзывает случайной гостьей и уходит почти незамеченной.

Раз, два, три.

Мысленно отсчитываю такт, и когда Эван делает шаг в мою сторону, я одновременно иду к нему, давая обнять себя за талию. Круг — и мы расходимся, обмениваемся партнерами. Протягиваю ладонь, нарочно глядя Блайту не в глаза, а поверх плеча. Не могу на него смотреть — просто не могу, даже если бы хотела.