Затмение

— Э-э, спасибо, — пробормотала я, озадаченная его настойчивостью. Потом я увидела адрес отправителя — письмо было из Университета Юго-восточной Аляски.

— Так быстро. Я предполагала, что и туда опоздала подать заявление.

Чарли усмехнулся.

Я открыла конверт и бросила на Чарли свирепый взгляд. — Оно открыто.

— Мне было любопытно.

— Шериф, я в шоке. Это же федеральное преступление.

— О, просто прочти его.

Я вынула письмо и сложенное расписание курсов.

— Поздравляю, — сказал он прежде, чем я успела что-либо прочитать. — Твое первое зачисление.

— Спасибо, пап.

— Мы должны поговорить об оплате за обучение. Я отложил немного денег…

— Эй, эй, ничего подобного. Я не прикоснусь к твоим пенсионным деньгам, папа. У меня есть собственные сбережения на колледж, — вернее, то что от них осталось — и там было очень мало.

Чарли нахмурился.

— Некоторые из этих учебных заведений довольно дорогие, Беллс. Я хочу помочь. Ты не должна ехать на Аляску только потому, что там дешевле.

Этот колледж вовсе не был дешевле. Он просто был дальше и в Джуно, в среднем, триста двадцать один день в году был пасмурным. Первое вполне устраивало меня, а второе Эдварда.

— Я вполне потяну это. Кроме того, у них есть много вариантов финансовой поддержки. Я смогу легко получить ссуду, — я надеялась, что мой блеф не был слишком уж очевиден. Данным вопросом я даже не начинала интересоваться.

— Значит…, - начал Чарли, а затем поджал губы и посмотрел в сторону.

— Значит, что?

— Ничего. Я только… — он нахмурился. — Я только интересуюсь, какие… планы у Эдварда на следующий год?

— О.

— Ну?

Три быстрых стука в дверь спасли меня. Чарли закатил глаза, а я вскочила с места.

— Иду! — воскликнула я, в то время как Чарли бормотал что-то, вроде «Убирайся». Не обращая на него внимания, я поспешила впустить Эдварда.

С глупым нетерпением, я распахнула дверь, и увидела его — мое личное чудо.

Со временем я так и не стала равнодушнее к совершенству его лица, и я была уверена, что никогда не смогу считать его красоту чем-то обыкновенным. Мои глаза пробежались по его бледным белым чертам: твёрдо очерченный подбородок, более мягкая линия полных губ — сейчас изогнутых в улыбке, прямая линия носа, острый угол скул, гладкий мраморный лоб, частично скрытый спутанными, потемневшими от дождя бронзовыми волосами….

Его глаза я оставила напоследок, зная, что когда я загляну в них, скорее всего, забуду все свои мысли. Его глаза были большими, теплыми от расплавленного в них золота, обрамленные густой бахромой черных ресниц. Каждый раз, глядя в них, я чувствовала нечто невероятное, словно мои кости становились мягкими и податливыми. А ещё я чувствовала легкое головокружение, но это, возможно было результатом того, что я забывала дышать. Снова.

Это было лицо, ради которого любой мужчина-модель продал бы душу. Конечно, такова и должна быть цена за эту красоту — душа.

Нет. Я не верила в это. И уже только за то, что допустила подобную мысль, я чувствовала себя виноватой и радовалась, что была единственным человеком, чьи мысли оставались для Эдварда тайной, а радовалась я этому очень часто.

Я протянула ему руку и вздохнула, почувствовав, как его холодные пальцы соприкоснулись с моими. Его прикосновение принесло странное ощущение облегчения — как если бы у меня что-то болело, и эта боль внезапно прошла.

— Привет, — я слегка улыбнулась из-за своего несоответствующего моим возвышенным ощущениям обыденного приветствия.

Он поднял наши переплетенные пальцы, и прикоснулся к моей щеке тыльной стороной своей ладони.

— Как прошел день?

— Медленно.

— Для меня тоже.

Он поднес мое запястье к своему лицу, наши руки все ещё были переплетены. Закрыл глаза, когда его нос скользнул по моей коже, и мягко улыбнулся, так и не открывая глаз. Наслаждаясь вкусом вина и отказываясь от выпивки, как он однажды объяснил.

Я знала, что для него аромат моей крови, гораздо слаще крови любого другого человека на земле, и вправду как вино, по сравнению с водой, для алкоголика, ее запах причинял ему реальную боль, порождая жгучую жажду. Но, кажется, теперь, это уже не смущало его так, как было раньше. Я лишь смутно могла представить, каких титанических усилий стоил ему этот простой жест.

Мне стало грустно оттого, что ему приходилось делать такие усилия над собой. Утешало только одно — я знала, что не долго ещё буду причиной его мук.

Я услышала, как приближается Чарли, намеренно топая ногами, выражая свое обычное неудовольствие приходом нашего гостя. Глаза Эдварда мгновенно открылись, он быстро опустил руку, но не выпустил мои пальцы.

— Добрый вечер, Чарли, — Эдвард всегда был безупречно вежлив, хотя Чарли и не заслуживал этого.

Чарли, что-то буркнул в ответ, встал рядом с нами, скрестив руки на груди. В последнее время его идея родительского контроля приняла ужасающие размеры.

— Я принес ещё бланки заявлений, — сказал мне Эдвард, демонстрируя набитый бумагами конверт. На его мизинец, словно кольцо, был надет целый рулон почтовых марок.