Затмение луны

Связать себя с шаниром? Он в долгу у Киндри, и постыдно отказываться, но… но… Он вспомнил о руке переврата, все еще лежащей на столе. Ее пальцы, казалось, тянутся к Киндри, хотят прикоснуться к белым волосам. Еще один шанир…

– Прости, Адрик, – сказал он, не оборачиваясь. – Я н-не могу. Просто не могу.

– Ну что же, – холодно ответил Ардет. – Тогда это сделаю я, а ты можешь возвращаться к своим обязанностям.

Торисен покинул комнату, не промолвив ни слова и не оглянувшись. В Тентире он сказал Харну: «Я могу все, что должен», – и это всегда было его правилом. Сейчас в первый раз лорд изменил себе.

Погребальный костер Нусара был разложен. Церемонией руководили четверо жрецов во внутреннем дворе Готрегора. За несколько дней до этого двоих из них послали в Тай-Тестигон, чтобы они на месте справились с возникшими в храме проблемами, а еще семеро с тремя служками с той же миссией отправились в Каркинарот. Никто не знал, что пошло не так в храмах, но баланс силы в каждом сместился, внезапно и угрожающе. Но это дело жрецов, и данные события народ не удостоил вниманием. Зато все заметили, что один из жрецов Готрегора не слишком сведущ в погребальных рунах. Потому что пока он распевал, пламя охватило не только Нусара, но и четыре сотни цыплят, приготовленных для завтрака в кухне замка. При других обстоятельствах кремацию можно было бы назвать весьма успешной.

Лорд Даниор следовал позади своих солдат и чуть ли не толкал их в спины, в результате чего занял второе место сразу за стягом с раторном. Он со своими охранниками поехал впереди, рядом с Торисеном. За волком Даниора летела полная луна Ардета, но Адрик остался со своими людьми, а чуть позади него, бледный и безмолвный, скакал Киндри. Дальше шли гербы Крага и Кестри, потом Яран, Рандир, Брендан, и замыкал шествие Каинрон. Солдаты Калдана за последние сорок восемь часов уже прошагали сто двадцать пять миль и прибыли к месту сбора едва живые. Несколько часов двара почти восстановили их силы – почти, но не совсем. Той ночью в Омироте все спали глубоко, а поутру был оглашен приказ к выступлению. В тот же день к колонне присоединились силы Эдирра и Комана. Ранним вечером десятого дня зимы Войско численностью около пятидесяти тысяч походным маршем зашагало по Заречью.

Глава 7 ГНЕВ РАТОРНОВ

Безвластия: одиннадцатый – двенадцатый дни зимы

После короткой и нелепой драки, в которой нескольких человек ранили, а одного убили, Черная Банда все-таки перешла камни «туда-обратно», хотя полдюжины разбойников из охотничьих кланов отказались идти. Остальные, однако, чуяли запах крови и рвались вперед – к тому же их подгоняло данное Бортисом в Пештаре обещание щедрой награды. Сам слепой главарь шел впереди с поводырем-оскалом. Иногда он думал, что сделает с беглецами, когда поймает их, особенно с Джейм, сглатывал набегающую слюну и дергал за веревку, заставляя проводника поспешать, а на самом деле лишь мешая тому.

Чащобы привели разбойников в недоумение. Они привыкли к вечнозеленым лесам Хмари, но напряженное безмолвие под сенью этих листьев внушало им благоговейный трепет. Бортису не пришлось приказывать им двигаться тише. Только однажды неподвижность воздуха была нарушена треском упавшего где-то вдалеке дерева.

– Это они! – возбужденно вскрикнул один из бандитов и тут же полетел на землю – кулак Бортиса бил покрепче молота.

– Тише ты, недоумок. Думаешь, они от нечего делать решили немножко поработать лесорубами, чтобы убить время?

Они продолжили путь, добывая на ходу пропитание. Один специалист по метанию пращи уже сбил немало серых птичек, а второй заметил нечто, оказавшееся гигантским грибом-дождевиком – и только потянулся к нему, как заплесневелая шляпка вывернулась наизнанку и ухватила его руку. Крик удивления перешел в вопль боли. Остальные оттащили незадачливого собрата, вызволив руку, покрывшуюся множеством мелких точек, будто ее изжалили осы, но каждый укус окаймляло оранжевое кольцо. Пальцы сразу же начали распухать.

К закату всем, кроме Бортиса, стало ясно, что они заблудились. Надежда была лишь на проводника, который, казалось, иногда еще представлял, куда идет. На ночь они разожгли большой костер и поджарили птиц, насадив тушки на клинки, как на вертел. Потом наломали сучьев и надергали папоротника с ближайшего пригорка, устроив себе постели.

В эту ночь все спали крепко, включая и тех, кто был поставлен на стражу, но в каждый сон пробивался непрерывный чавкающий звук.

Поутру нескольких человек не смогли разбудить, а четверо, лежавших у самого ободранного холмика, попросту исчезли. Число членов Черной Банды сократилось до четырнадцати, включая и того, на кого напал дождевик. Остальные застали его уже проснувшимся, восхищенно, почти жадно наблюдающего за собственной рукой. Пальцы раздулись так, что, казалось, слились воедино, кожа стала отекшей и оранжевой. Он попятился от товарищей, прижимая распухшую руку к груди.

– Вы не получите!.. Это я нашел! Мое, мое!

И он запустил зубы в рыхлую массу, вырвав изрядный кусок.