Затмевая могущественных (Викториум-2)

– С тех пор они на нас зуб и точат, – продолжал увещевать Лоуренс. – И вообще, лягушатники-то хотя бы цивилизованные люди. А эти русские – они ничем не лучше буров или вон негров! – Он махнул рукой в сторону ширмы, прикрывающей их от остального зала ресторана. – Да даже хуже! Уж я-то имел с ними дело. Настоящие животные. Орда. Они наступают с востока на Европу. И вот один из них уже пробрался хитростью и обманом в наши колонии здесь. Теперь ты понимаешь, отчего мне хочется выпить с честным человеком?!

– Понимаю, – с легкой душой соврал Торлоу. Потому что в потоке слов Лоуренса он почти ничего не понял.

Однако майор щелкал и щелкал пальцами, подзывая официанта. Виски лилось рекой. Как же приятно было ощутить его вкус после месяцев питья противной араки! Торлоу и сам не заметил, как Лоуренс вывел его из ресторана, потащил куда-то настойчиво за рукав мундира. Вроде бы смотреть на этого русского. Хотя для чего это нужно, убей его бог, Питер понять не мог.

Здоровяк в мятом и грязном мундире буквально вывалился на меня из-за угла. Я шагал себе по улице к квартире, занимаемой лейтенантом Чардом, когда случилось это вот явление. Чард, к которому я поступал в заместители, находился в Питермарицбурге и, конечно же, присутствовал на том собрании, где мы представлялись. Я нашел его сразу после короткого разговора с генералом Челмсвордом. Чард оказался мрачноватым типом, часто повторял, что войны он толком не видел и в основном строит мосты и укрепления.

– Я тоже не видел, можно сказать, настоящей войны, – ответил ему на это я, – так что мы будем в равных условиях.

– Ноль да еще ноль, – буркнул тогда Чард, – это никак единицу не даст. Мы с вами, мистер черный мундир, так и будем двумя нулями.

Несмотря на этот мрачный диалог, мы условились встретиться завтра в обеденное время и переговорить в уже более спокойной обстановке.

Именно по дороге на Чардову квартиру на меня и налетел громадный сержант в грязном мундире. Лицо его было украшено роскошными бакенбардами.

– И как это понимать, сержант? – поинтересовался я.

– А! – взревел он разъяренным быком. От него за версту разило спиртным. – А! – повторил он в какой– то немой ярости и с размаху приложил меня кулаком в лицо.

Удар его был стремителен и весьма силен. Я отлетел на несколько шагов и пропахал еще пару аршин спиной по пыльной улице. Да так и остался сидеть, тряся головой. С разбитых губ капала кровь. Когда в голове хоть немного прояснилось, я быстро ощупал языком зубы – вроде ни один не шатается. И решительно поднялся на ноги.

Еще в гимназии я решил, что в драке никогда отступать не буду. А уж тут – на чужой территории, и подавно! Даже при условии, что противник явно намного сильнее.

Здоровяк надвигался на меня. Похоже, моя форма и возможные неприятности его ничуть не пугали. Хотя при том количестве спиртного, что, судя по запаху, сидело в нем, голову потерять очень легко.

От второго удара я сумел увернуться. Несмотря на силу, противник мой был малость неуклюж. Я пнул его в голень – отчего он слегка покачнулся. Но тут же врезал мне снова. Даже не разворачиваясь полностью. Длины рук хватило. Все, что я успел сделать, это принять удар на скрещенные руки. В предплечья будто паровой молот врезался. А следующий удар я и вовсе пропустил. Кулак здоровяка попал мне по ребрам – те затрещали. Боль рванула легкие. Я зашатался, но рук не опустил. Однако этого противнику моему и не требовалось. Его пудовые кулаки крошили мои ребра, выколачивая воздух. А потом последовал прямой удар ногой – и я вновь оказался повержен. На то, чтобы подняться, сил уже просто не было.

Я закашлялся от пыли. Попытался перекатиться на бок. Однако в живот мне врезалась нога в тяжелом ботинке. Внутри как будто бомба взорвалась. Еще пара ударов ногой сверху. Но я их почти не чувствовал.

По всему телу равномерно разливалась боль. Хотелось выть от собственного бессилия. Наверное, впервые после гимназических времен я оказывался столь жестоко унижен и избит.

После третьего или четвертого – я их, конечно, не считал – удара тяжелого ботинка надо мной послышались резкие окрики. Удары прекратились. Через пелену боли в ушах я услышал голоса. Они кричали что-то, но разбирал я только отдельные слова или короткие фразы. «На офицера»... «Ногами»... «Каторга»... «Вяжи его!»... и все это перемежалось потоком самой черной площадной брани.

Затем меня подхватили под руки, уложили на носилки и быстро понесли куда-то. Как оказалось, в госпиталь. Но я этого уже не увидел. От тряски все внутри меня взрывалось болью, и я быстро потерял сознание.

Мсоми был воином. Настоящим воином. Настоящим воином зулу. Он никогда и ничего не боялся. Он дрался с копьем и щитом сколько себя помнил. Его не страшили громовые палки белых людей. Он убивал их, убивал других зулусов, убивал зверей. Ничего не боялся отважный Мсоми. Ничего из реального мира. А вот чудовищ и призраков, злых духов и одноруких людоедов очень даже боялся. Потому что с ними не справиться при помощи копья или ножа.