Затмевая могущественных

Один из таких вот островков привлек мое внимание. Здоровенный городовой держал за руку мальчишку-газетчика. А тот что-то лепетал, безуспешно пытаясь вырваться из железной хватки стража порядка. Даже не задумываясь о последствиях, я принялся проталкиваться туда.

— Не делай этого, — поймал меня кто-то за локоть. Говорил он довольно громко и с сильным акцентом. — Это — политический. Плохо будет.

От одного слова про политического я удвоил усилия. Вырвав руку у ненужного благодетеля, я протолкался-таки к городовому и мальчишке.

— Листовки раздавать! — кричал городовой так громко, будто весь базар хотел об этом оповестить. — Я тебе покажу, сопля, как листовки раздавать! Думаешь, мал еще! Узнаешь сейчас, каково вашему брату, политике, в кутузке! А ну давай за мной! Да не упирайся ты! Ах ты кусаться!

Он занес уже левую руку для удара. Мальчишка же впился крепкими зубами в рукав его мундира. Зажмурился, ожидая боли. Но удара не последовало. Я успел перехватить руку городового. Он дернулся было, пытаясь освободиться. Да не тут-то было. Меня тоже кое-чему учили в Третьем отделении. В том числе и как людей удерживать.

— Это что тут такое?! — обернулся ко мне городовой. Кажется, он на миг позабыл о мальчишке, который от удивления даже челюсти разжал и теперь глядел на меня, широко раскрыв глаза. — Кто таков?!

— Отпустите мальчика, — вместо ответа заявил я. — Вы не имеете никакого права его тащить в кутузку. А уж тем более бить. Он — не беспризорный, не сирота. Вы обязаны препроводить его к родителям и с ними уже выяснять — в чем дело.

— Ты меня поучи еще, шляпа! — буркнул городовой. Он вырвался из моей хватки. Правда, я сам разжал пальцы, чтобы он смог сделать это. — Этот малец — политический, — веско произнес он, — а с ними у нас разговор завсегда особый. В кутузке посидит с такими же, как он. Там и маму с папой назовет — и всех других разных. А, господин хороший, кто такой все ж будете? Еще и за политику вступаетесь. На власть руку поднимаете.

— Что за листовки распространял мальчик? — снова оставил его вопрос без ответа я, переходя в решительное наступление.

— Вот! — Вырвав левой рукой из пальцев мальчишки пачку листовок, городовой сунул их мне под нос с торжествующим видом. — Крамола, как она есть! Чистая политика!

Я выхватил у него одну. Пробежал глазами. Да уж, работа как раз для Третьего отделения. Стандартный набор лозунгов, набранный на рыхлой бумаге. Да и чернила не лучшего качества. Вполне возможно, что отпечатано ночью, подпольно, в типографии одной из местных газет. Осталось только купить их побольше, а после провести обыск во всех, что вызовут подозрения. А еще лучше провести обыски в как можно большем количестве газет. Это не вызовет преждевременных подозрений у господ революционеров.

Только когда городовой выхватил у меня листовку, я понял, что задумался, наверное, на полминуты. Мозг привычно работал, выдавая нужные действия. Абсолютно автоматически. Я едва не начал отдавать распоряжения городовому. Однако вовремя остановился. Мне ведь не нужно разоблачать местных революционеров — этим пускай местные жандармы занимаются. У меня свое дело.

— А пройдемте-ка и вы со мной, — заявил, хитро прищурившись, городовой. — Уж больно подозрительная вы личность, господин хороший. За политику вступаетесь. Руку на власть подняли.

— И бегать от нас не надо.

Из толпы вышли еще двое городовых, явно привлеченных нашей шумной перепалкой. Они подхватили меня под руки и буквально потащили за собой по базару. Покупатели и продавцы провожали меня сочувствующими взглядами.

Городовой, с которым я ругался, отвесил-таки мальчишке оплеуху, чтобы не дергался, и поволок его следом за нами.

В рыночном околотке нас оставить отказались. Околоточный надзиратель едва ли не закрестился, услышав слово «политика».

— Нет! — закричал он. — Нет! Нет! Нет! У меня тут жулье сидит. Нечего мне политических совать. В управление их тащите! Там вся политика сидит!

— Это как это в управление? — старший из городовых потер не слишком хорошо выбритую щеку. — Туда же топать столько времени. А с нас работу никто не снимал. Так что, выделяй нам возок для этих твоих. И пусть Георгий задержанных в управу везет. У нас на базаре дел полно. А Георгий раз задержал политических, так пусть и сдает их в управе.

— Ишь ты, какой скорый выискался, возок ему подавай, — пробурчал околоточный, но делать нечего. Видимо, пешком до управления полиции путь, действительно, был неблизкий. И отрывать сразу твоих городовых от дела околоточному тоже явно не с руки.

Нас усадили в полицейский возок. Мальчишка, видимо, только сейчас начал понимать всю серьезность положения, в котором оказался. Он уселся на лавку, подобрав ноги и обхватив их руками. Уткнулся носом в колени. Следом за нами в тесное помещение возка втиснулся задержавший нас городовой по имени Георгий. Он долго примащивался на лавке напротив нас с мальчишкой. Особенно неудобно ему было из-за шашки, сильно мешавшей ему.

Расположившись, наконец, Георгий хлопнул по стенке возка, давая понять, что можно трогаться.