Затмевая солнце (СИ)

— Это ничего, — бормотала я, смеясь как форменная психопатка. — Это даже лучше, чем сидеть здесь одной. Что может быть правильнее и проще – придумать твой образ, явившийся, чтобы развеять тоску моей унылой вечности. Продолжай, если хочешь, но я больше не стану тебя слушать!

Я попыталась отвернуться, но содрогнулась, когда пальцы Эдварда, впившиеся в плечи с силой, совсем не похожей на выдуманную, развернули меня к себе, заставляя смотреть.

— Белла, — выдохнул он сердито, и дыхание, коснувшееся моего лица, почти дотла сожгло искусственную стену моего отчуждения. — Ты мне не веришь. Но клянусь, со временем я докажу тебе свою любовь. Я вновь верну твое доверие, чего бы мне это ни стоило и сколько бы сил ни понадобилось на это потратить. Я докажу, как сильно, невыносимо и страстно люблю тебя!

Его лицо оказалось слишком близко к моему лицу, и я поняла, что он собирается меня поцеловать. Это было гораздо больше, чем я могла вынести. Самообладание рухнуло, глаза, не слушаясь слабой воли, собирались закрыться, а сердце, не в силах хранить переизбыток эмоций, громогласно выдало тяжелое «бу-бух»…

Все произошло молниеносно: пытаясь предотвратить неизбежное, я оттолкнула Эдварда от себя, забыв, что на моих руках уже нет перчаток. Вспышка ослепительного света, сухой разряд, и Каллен исчез.

Несколько секунд я пялилась на его распростертое в снегу тело, в ужасе ожидая, что оно на моих глазах вспыхнет и сгорит. А затем бросилась, пока не поздно, в домик, унося с собой неотвратимое нарастающее новое «бу-бух», которое, вполне возможно, стало бы для Эдварда последним… 

Глава 8 

POV Белла

Я задыхалась от страха, когда обхватила ладонями железный прут, чувствуя, как энергия, к моему громадному облегчению, уходит из рук, перетекая, вероятно, в землю. «Бу-бух, бу-бух»… Крошечные голубые разряды пробегали по моей коже, перепрыгивая на металл, где моментально исчезали, поглощенные этим простым и гениальным приспособлением. Громоотвод сработал! И я приникла к нему, тяжело дыша, не в силах справиться с сильным потоком эмоций.

Я не смотрела на дверь, но почувствовала появление Эдварда каждой клеточкой – не только обонянием и слухом. Ни слова не говоря, он прошел вперед и медленно – опасно близко! – присел рядом. Я ощущала спиной его тело, будто моя кожа стала вдруг обнажена. Мне хотелось кричать, чтобы он убирался, перестал рисковать жизнью. Но в то же время – умолять, чтобы он остался со мной и не отодвигался даже на миллиметр. Поразительно, но его близость внезапно начала успокаивать меня, будто наши магниты сменили полярность, притягиваемые друг к другу правильными сторонами.

Я судорожно вздохнула, когда пальцы вампира робко коснулись моего плеча, тихонько его растирая, словно извиняя за то, что я только что натворила, и прощая за все последующие инциденты, прося об этом не волноваться. От простого дружеского действия вдруг защипало в глазах, а напряжение стремительно покидало тело. Я так устала бороться с собой, а этот громоотвод вроде бы исправно выполнял предназначенную функцию. И я опустила голову, сломленная судьбой – всем тем, что пережила за последние годы и что так хотела разделить хоть с кем-нибудь. Я отчаянно нуждалась в поддержке друга, и по иронии судьбы им стал тот, кто когда-то давно причинил боль. Это было как искупление за сотворенное зло, вернувшееся к Эдварду бумерангом в виде моего опасного дара, разделяющего нас похуже, чем прежде были разделены вампир и человек.

— Прости, — пробормотала я виновато и испуганно.

Руки Эдварда аккуратно обвились вокруг моих плеч, неспешно притягивая ближе, и когда я чуть-чуть поддалась, сжались крепче, затем еще сильнее, пока я не ощутила всю полноту настоящих объятий. И словно рухнул запрет, а мы оба забыли о необходимости сдерживаться – потребность друг в друге перевесила осторожность.

Как так вышло, что мои руки оставили спасательный металлический прут и безвольно повисли по бокам, а голова расслабленно откинулась на грудь любимого вампира? Как я позволила мягким и прохладным губам коснуться моего виска, лба и волос на макушке? Отчего не возражала, а лишь тихонько вздыхала всякий раз, когда Эдвард, осмелев от моей неожиданной доступности, оставлял медленные невесомые поцелуи на лице. Закрыв глаза, я утонула в безмятежности нирваны.

Все происходило спонтанно, как во сне, и неизбежно вело к тому, чтобы окончательно разрушить меня. Или исцелить. Прижавшись щекой к широкой и твердой груди вампира, я волей-неволей уступала чувствам: сначала позволяла Эдварду легонько прикасаться губами к волосам и коже, а затем, ощутив сладкий аромат дыхания, непроизвольно потянулась ему навстречу.