Затмить Земфиру

Самое интересное, что затем была проведена воспитательная работа и с Маней. Мол, не стоит садиться в незнакомые машины и вообще так поздно возвращаться домой. Не стоит носить обтягивающие брюки. Красить губы фиолетовой помадой. Поминутно улыбаться. У певуньи отсутствовала регистрация в паспорте, так ее чуть саму не потащили в отделение. Пришлось отстегнуть ментам полтинник на пузырь.

– Нет, это беспредел! – не на шутку завелся я. – Я сейчас подниму все свои связи, у меня в газете «Петровка, 38» чувак знакомый работает!

Но Маня и тут повела себя непредсказуемо, истолковала ситуацию, как мой воображаемый психоаналитик, на свой лад:

– Если мыслить концептуально, хорошо, что это случилось.

– В каком смысле? Почему хорошо?

– Потому что меня всю трясет, я так хочу скорее стать звездой!

«Мы вас вылечим. Алкоголики – это наш профиль», – мелькнуло из «Кавказской пленницы». Я метался от злости к сочувствию, но вслух только бессильно проурчал:

– Уууирр...

– Скорее стать звездой, – продолжала Маня, – чтобы никакое говно не могло и близко ко мне подойти, пальцем дотронуться! Чтобы эти менты поганые за сто метров передо мной фуражки потные снимали! О, как я хочу стать звездой!

На мое кошачье урчание певунья ответила рыком львицы, главы прайда, помечающей свою законную территорию. Но тут я не удержался от скептической реплики:

– Когда ты станешь звездой, Маня, не знаю, как менты, но маньяки будут кружить возле тебя стаями.

– Тридцать человек охраны, – без тени иронии отчеканила певунья. – Бронированный джип. Я буду жить за городом, в строго охраняемом особняке. Везде камеры, колючка под током. Во дворце бульдоги, питбули... Я вообще всегда мечтала спрятаться от людей. С детства! Если хочешь знать, это одна из причин, почему я хочу стать звездой!

Впервые у меня не нашлось в загашнике ни одной подходящей цитаты из Гайдая. В некотором смысле Манин страстный выкрик меня ошарашил. А тут еще она коварно спросила, как спрашивают в американских боевиках:

– Ты же в моей команде? В моей?

Что тут ответишь? Я словно чудо-таблетку проглотил, враз изменившую сознание. «Пусть, пусть я в ее команде, – подумалось со сладостной обреченностью. – Со всеми ее бредовыми мечтами и детскими сказками. Пусть».

Сегодня, к примеру, мы играли против маньяка.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Последняя, самая длинная новелла – о том, что «все уже украдено до нас», доставила мне меньше всего хлопот. Список без каких-либо внутренних сомнений пополнили три человека. Тот самый В. Комаровский – «чертов инвалид» – и два персонажа, о которых мы также вспоминали с Ниной Павловной Гребешковой: сторожиха – бабушка божий одуванчик (здесь с титрами путаницы не было – некая М. Кравчуновская) и директор базы (В. Владиславский).

Решив пока остановиться на фильме «Операция „Ы“ (как говорил товарищ Саахов Б. Г., „торопиться не надо, торопиться не надо“), я снова позвонил вдове Гайдая. Рассказал ей о разговоре с Ханютиной, о смерти Комаровского, составленном списке и трудностях с идентификацией старика-алкаша из новеллы „Напарник“. Вероятно, после первого звонка Нина Павловна еще сомневалась в моей адекватности, но сейчас, кажется, прониклась к расследованию симпатией. По крайней мере, сказала решительно:

– Читайте, кто там у вас.

Я прочел, и уже над самым первым персонажем с фразой «Огласите весь список, пожалуйста!» вдова Гайдая задумалась на несколько минут.

– Фамилию я не помню, – наконец вымолвила она. – Просто искали такие алкогольные типажи.

– Реальных алкоголиков? – пошутил я.

– Нет-нет, – рассмеялась Гребешкова. – Этот – актер. И алкоголиком не был.

– А где искали?

– Наверняка в картотеке «Мосфильма». Но ее, возможно, уничтожили во время развала студии. Ведь все рушилось – Союз кинематографистов, страна. На мосфильмовской базе возникали разные студии и объединения. Все архивы могли исчезнуть, сгинуть.

Нина Павловна вдруг отвлеклась и вспомнила, как уговаривала мужа создать свое творческое объединение, набрать людей, снимать комедии. Но Леонид Иович неизменно отвечал: «Это не мое. Ты думаешь, мне скоро негде будет работать?»

– Неужели там словно Мамай прошел в то время? – перебил я Гребешкову.

– Чего гадать? Позвоните на «Мосфильм».

После старика-алкаша вторым в списке значился В. Раутбарт – профессор по кличке Лопух. Я уже знал от вдовы Гайдая, что этот актер давно умер, и только одну деталь она еще вспомнила: Раутбарт, кажется, играл в Театре Вахтангова.

Несколько дольше мы поговорили о Комаровском. Но не о том несчастном «чертовом инвалиде», а о его однофамильце, режиссере Глебе Комаровском, которого Нина Павловна знала лично и даже снималась у него в короткометражке под названием «Чужой бумажник». Глеб учился у Сергея Герасимова. О существовании В. Комаровского он, верно, и слыхом не слыхивал.

М. Кравчуновская, бабушка божий одуванчик, по словам вдовы Гайдая, довольно много играла в кино, но где – уже не вспомнить. И В. Владиславский часто снимался.