Затонувшие сокровища

Отлавливать рыбу для еды около нашего дома противоречило нашим принципам. Обычно Лопес занимался рыболовством вдали от Шаб-Руми. У нас же, океанавтов, существовал неписаный закон: отлавливать только живых рыб. В общем, это была нетрудная задача. За несколько часов полиэтиленовые верши набивались столь разнообразной живностью, что это невольно интриговало нас. Но, пожалуй, еще больше они привлекали внимание крупных обитателей подводного мира, в частности хищных рыб; пластик вызывал у них недоумение. Эти рыбины никак не могли взять в толк, что их что-то отделяет от пленниц. Они кружились вокруг полиэтиленовых мешков, натыкаясь на них. Поскольку мы, как рыбы, свободно плавали в водах Красного моря, они потеряли к нам всякий интерес.

Обычно мы поддували полиэтиленовые мешки сжатым воздухом и плавали с ними, как с детскими шарами. Добычу мы оставляли в подводном складе инструментов, где были «на приколе» и наши скутеры. Часто профессор Весьер приплывал сюда проверить улов и отбирал то, что ему нужно было для биолаборатории в Большом доме. Аквалангисты из вспомогательного отряда в черных гидрокостюмах спускались за излишками нашего улова и возвращались с ними на борт «Калипсо». Отсюда пойманные рыбы отправлялись в резервуарах с морской водой, обогащенной кислородом, сперва в Порт-Судан, а затем перевозились самолетом в Монако.

Поскольку отловленные рыбы оставались в естественной среде, большая часть их прибывала в Монако живьем. Пожалуй, самое большое испытание, которое выпадало на долю пойманных рыб перед отправкой, — это нападение хищных рыб, свирепо бросавшихся на пластиковые мешки, в которых находились наши пленницы. Откуда только берется эта лютая ненависть хищников к пленным рыбам, на которых они не обращали ни малейшего внимания, когда те плавали на свободе? На этот вопрос мы так и не нашли четкого ответа. Может быть, поведение пойманных рыб, их возбуждение, страх, превращало их в приманку, поскольку они имели вид обреченных жертв? Возможно, это и так.

Однажды, когда Фолько плыл с одним из таких полиэтиленовых мешков с пойманными рыбами, хищницы напали на мешок и разорвали его в клочья. Эти нападения учащались каждый раз, когда океанавты удалялись, оставив свою добычу для аквалангистов в черных гидрокостюмах, чтобы они переправили ее на поверхность. Груперы, каранксы, спинороги, мурены ожесточенно набрасывались на мешки и верши, стараясь их разорвать. Мы неоднократно слышали издали, как скрежетали зубы мурен о поверхность наших плексигласовых «рыбных вольеров».

Ночью рыбная ловля приобретала более необычный характер. Океанавты вооружались исключительно мощными переносными светильниками с концентрированным лучом света.

Наш поселок находился все время в «облаке» планктона — скопления мельчайших организмов, находящихся во взвешенном состоянии. Мы собирали планктон в миниатюрный сачок из тонкого шелка, который вкладывался в маленький, не больше спичечной коробки, чехол из прозрачного пластика. Чехол в свою очередь закладывался в сильно освещаемую рамку, расположенную перед объективом специальной подводной кинокамеры. Это давало нам возможность, не удаляясь от Большого дома, снимать на киноленту крупным планом микроскопические организмы планктона в естественной для него среде.

Миниатюрные аквариумы, на которые мы наводили наши специальные подводные кинокамеры, давали нам возможность снимать на киноленту очень крупным планом мельчайшие живые организмы, которые невозможно увидеть невооруженным глазом. В нескольких кубических сантиметрах объема перед нами раскрывался целый кишащий микромир, который на первый взгляд казался просто пульсирующей водой. То тут, то там хрустальные кубки бьются, как множество сердец. Виднеются причудливые светящиеся бочонки, прозрачные рачки, дрожащие студенистые существа, серебристые личинки, которые питаются, размножаются, погибают. Мельчайшие ракообразные строят себе прозрачные домики, более хрупкие, чем они сами; двигая лапками, они образуют токи воды, затягивающие добычу.

Наши светильники ослепляли и завораживали крупных рыб. Они замирали на месте, когда мы заставали их врасплох. При этом мы могли приблизиться к ним и взять их, как говорится, голыми руками, на которые, правда, все же были натянуты прочные резиновые перчатки.

Рыбы-попугаи выплывают после захода солнца. Ночью они спят в кустах «огненного» коралла — эта разновидность кораллов вызывает сильные ожоги, и, чтобы избежать серьезных несчастных случаев, все аквалангисты одеты в гидрокостюмы, закрывающие тело с головы до пят. Мы решили воспользоваться нашей ночной подводной прогулкой и для наблюдения за реакцией рыб, попавших под разноцветные лучи света. Под ультрафиолетовыми лучами специальных ламп кораллы как бы полыхают. Выхваченные из мглы лучом света, рыбы вплотную подплывают к нам и ударяются о наши маски, как бы пытаясь заглянуть в глаза.

Кроме склада инструментов, центра сбора наших уловов, несколько поодаль, в разных местах, находятся «рыбные вольеры».