Затопить Германию

Еще дважды настойчивость Дилльгардта приводила военных в отчаяние. Вермахт уступал и размещал возле дамбы несколько мелких зениток, чтобы потом снова снять их. Так как Дилльгардт продолжал настаивать, в ответных письмах начало сквозить раздражение, они становились все менее вежливыми. Генералы язвительно благодарили штатского чиновника за то, что он разъясняет им их обязанности. Упрямый Дилльгардт продолжал посылать новые напоминания, пока один из взбешенных генералов не ответил:

«Герр обербургомистр.

Больше нет необходимости посылать регулярные сообщения об уровне воды в водохранилище.

Хайль Гитлер!»

Позднее они бросили ему подачку, отправив несколько 20–мм зениток.

В своей штаб—квартире в лесу сэр Артур Харрис (»Б ерт»  для друзей и «Бомбер»  для публики) размышлял, как выполнить эту атаку и кто этим должен заняться. 15 марта он послал за вице—маршалом авиации достопочтенным Ральфом Кохрейном, который 2 дня назад стал командиром 5–й (бомбардировочной) группы.

— Я нашел работенку для тебя, Кокки, — сказал Харрис и рассказал о вращающейся бомбе Уоллиса. — Мне кажется, что это звучит слишком смело, но я думаю, что это недурной шанс.

Кохрейн ответил:

— Хорошо, сэр. Я знаю Уоллиса уже 25 лет. Он прекрасный инженер, и я ни разу не слышал, чтобы он обещал то, что не может сделать.

— Я надеюсь, что и на сей раз тоже будет так, — кивнул Харрис. — Ты знаешь, как он работает. Я хочу, чтобы ты подготовил этот налет. Проси все, что хочешь. В разумных пределах, конечно.

Кохрейн ненадолго задумался.

— Мне будут нужны хорошие пилоты. Я думаю, что лучше выделить одну из моих эскадрилий и немедленно приступить к тренировкам.

— Мне это не нравится, — возразил Харрис. — Я не хочу снимать ни одну эскадрилью из первой линии. Мне кажется, лучше создать новую эскадрилью из опытных экипажей, которые только что завершили свои туры. Многие парни не откажутся совершить еще один полет. Ты найдешь достаточно людей в своей группе?

— Да, сэр.

Кохрейн спросил Харриса, не имеет ли он собственной кандидатуры на пост командира новой эскадрильи. Харрис ответил:

— Да, имею. Гибсон.

Кохрейн удовлетворенно кивнул. Через 10 минут, погруженный в глубокие раздумья, он прибыл в старое викторианское поместье рядом с Грантхэмом, где находился штаб 5–й группы. Возможно, не было лучшего выбора для планирования рейда, чем Кохрейн. Сухощавый человек с худым лицом, его манеры были живые и решительные, полностью соответствующие его уму. Третий сын шотландского дворянина, он достиг вершины карьеры. Возможно, это был самый свежий ум в КВВС — и это не было дипломатическим преувеличением. Его божеством была эффективность, и Кохрейн искал ее настойчиво и бескомпромиссно, почти безжалостно по отношению к своим людям, которые побаивались его. Однако экипажи сделают все, что он потребует, зная, что операция тщательно спланирована.

Более того, Кохрейн хорошо знал Уоллиса, работал вместе с ним в морской авиации в годы Первой Мировой войны, летал на его экспериментальных дирижаблях, испытывал первую в мире причальную мачту для дирижаблей, которую спроектировал Уоллис. Уже тогда Кохрейн проникся глубоким уважением к научному подходу.

В эту ночь маленький рыжий человек с квадратным лицом по имени Гай Гибсон совершил свой последний вылет в этом цикле. Если он вернется назад, то отправится в отпуск на отдых, так как находился на передовой почти с самого начала войны. Целью налета был Штутгарт. Его «Ланкастер»  нес новую бомбу — 8000–фн «блокбастер». (Она не предназначалась для проникновения в грунт, как «землетрясение»  Уоллиса.)

Мотор отказал при полете к Штутгарту, и самолет не мог сохранить высоту. Гибсон вывалился из строя, спустился к земле, но остался на прежнем курсе. Последний полет цикла всегда страшная мука, так как ждешь передышки на 6 месяцев. Перед взлетом отдых кажется таким близким и одновременно таким далеким. Гибсон решил сыграть ва—банк.

Над Штутгартом он дал полный газ остальным 3 моторам и сумел подняться на безопасную высоту для сброса бомбы. Затем он спикировал к земле и под покровом темноты помчался назад. Это был 173–й вылет Гибсона. Он имел звание подполковника авиации, Орден за выдающиеся заслуги и Крест за летные заслуги. Ему было 25 лет.

Когда он вышел из кабины, голова все еще звенела от гула моторов. Гибсон лег, скорчившись. Он наполовину думал, наполовину грезил об отпуске в Корнуолле. Но в это утро его отпуск был отменен, и, к его разочарованию, он был направлен в штаб 5–й группы.

Через день Гибсон был приглашен в офис Кохрейна. Войдя, он вежливо козырнул.

— А, Гибсон, — сказал Кохрейн. — Прежде всего хочу поздравить с новой пряжкой к вашему ордену.

— Благодарю, сэр.

— Не хотели бы вы совершить еще один полет?

Гибсон сглотнул и сказал немного устало:

— Какого рода полет, сэр?

— Очень важный. Сейчас я не могу сказать ничего больше. Разве что: вы будете командовать операцией.

Гибсон медленно ответил:

— Да… Я думаю, да, сэр.

И тут на память пришли зенитки, истребители и прочие прелести, о которых он надеялся на время забыть.